Кошка, которая гуляла сама по себе

Эта кошка была особенной. Когда мне было восемь лет, в моем доме появились два новых жильца – две котейки-сестренки. Ничтоже сумняшеся, я назвала их Белка и Ночка по цвету окраса, так сказать «не заморачиваясь».

Белка, видимо, поняла суть своей клички по-другому: она не отражала ее окрас, она отражала ее сущность - порывистая, ушлая, быстрая, стремительная, наглая и хитрющая. Как настоящая белка!

С первых дней своего нахождения в нашем доме она дала понять, кто здесь главный. Она заняла самые выгодные стратегические позиции – на пороге кухни. И хотя она мешалась под ногами, Белка дислоцировалась исключительно там, упрямо игнорируя всякие кошачьи домики.

Имя свое она прекрасно знала, нужды говорить ей «кис-кис» не было. Достаточно было позвать – тут как тут. Смотрит хитрыми смышлеными нагло-зелеными глазами, ждет - может чего-нибудь перепадет вкусненького. Когда в доме появлялись гости, это было для нее мгновенным сигналом к действию. Она приходила на кухню, садилась возле гостя с отрешенным взглядом и тяжко вздыхала, стыдливо потупив взор и всем своим видом показывая: я ни на что не претендую, просто проходила мимо и присела рядом с вами, умирая от голода… Нет-нет, что вы… я вовсе не хотела вас отвлекать! Кушайте-кушайте свою колбаску. Ну, ясно как день, что гость не выдерживал и подкармливал кошь.

Сразу было понятно, что Белка отличается скверным характером и будет пакостить: она лазила по столам и гадила в цветочные горшки. Если ее застукивали на месте преступления, эта бандитка мгновенно ретировалась за газовую плиту на кухне и сидела там, пока гнев хозяев не остывал. Наша Белка была хитро-выдуманной кошкой с особым, почти человеческим темпераментом. Ластилась она только тогда, когда у нее было настроение. Она вовсе не была дикой. Она была своенравной. Самодуркой. Этакой боярыней Морозовой в кошачьем обличии.

Собаки Белку уважали и боялись. Огромный кобель-немец  по кличке Цыган, наводящий ужас на всю округу одним своим видом, с Белкой связываться даже не пробовал. Когда она выходила во двор, он притворялся спящим и закрывал глаза. Его менее породистый сотоварищ Моня пытался пару раз Белку поймать, куснуть, припугнуть рыком, но та дала ему такую взбучку, что даже Монин мини-мозг запомнил, что эту пушистую мадам лучше обходить стороной. Нередко мы наблюдали такую картину: Белка важно идет по двору, распушив свой хвост как павлин, помахивая им около носов собак. Абсолютно очевидно, что делает она это специально, с какой-то особой изощренной наглостью, отвоевывая свое место под солнцем во дворе. Собаки бдят одним глазом, тихо ее ненавидя, но ничего не предпринимают. Делают вид, что она – последний объект на земле, который был бы им интересен.

С чужими собаками мадам была осторожней: она понимала, что с некоторыми экземплярами такие фокусы не пройдут. Поэтому если в зоне видимости возникала некая псиная особь, Белка важно, но явно ускоряясь, взбиралась на забор и оттуда победоносно смотрела на псинку.

С Белкой мы не поладили с самого начала. Она упорно отказывалась стричь  когти, принимать ванны и кататься в коляске в ползунках восьмилетней давности с дыркой для хвоста, специально в них прорезанной. Мы с сестрой обожали играть в дочки–матери с нашими кошками. И если Ночка сносила все процедуры спокойно и даже, по-видимому, окончательно выбрав политику непротивления силе, получала какой-то свой скрытый кошачий кайф от того, что над ней издеваются две маленькие девочки, Белка такого отношения не терпела в корне! Как я ее ни пеленала, как ни завязывала красным бантом в детском одеялке, чтобы она не вырвалась, она все равно пыталась улизнуть при любом удобном моменте. Если все же мне удавалась уложить ее, спеленатую, в коляску, Белка всем своим взъерошенным видом и гневно выпученными глазами давала понять окружающим свое недовольство, ужасно ворчала и всегда была на низком старте, готовая незамедлительно «сделать ноги». Надо отдать ей должное, вытерпела она многое.

Белка не боялась ничего. Ее смелость граничила с безрассудством. Крыс она ловила с легкостью. Задавив очередную крысу, Белка медленно, торжественно шествовала по двору, победоносно неся трофей в зубах с видом героя-орденоносца, изредка поглядывая боковым зрением на озадаченных собак.

Белка была гуленой. И приносила по 5 котят почти каждые два месяца. Родители разрешали оставлять нам всех. Ночка к  Белкиным выводкам относилась спокойно, даже с любовью, в какой-то момент перехватывала позицию матери и спала с котятами в обнимку в «родильной коробке», а Белка отправлялась в очередной загул.

Однажды Ночка пришла домой без ноги. Точнее то, что осталось от ее ноги, волочилось за ней по земле на одной жалкой жиле. Кошка смотрела большими печальными глазами и тихо стонала. Родители отвезли ее в больницу и по «блату» знакомый хирург сделал нашей кошатинке операцию, отнял раздробленную конечность. Так без ноги Ночка прожила несколько лет, а потом пропала без вести. Белка начала грустить. Она перестала гулять, лежала отстраненно, не ела и не пила.

И в этот момент у нас появился Кукуня.

Кукуню я взяла у соседей. Пришла к ним в дом, а у них – пушистый шерстяной шар с голубыми глазами, без хвоста. Ну до того хорошенький! Ну много ли ребенку надо для счастья? Я его буквально вымолила у соседки. Она спросила: «А тебе мама точно разрешит котейку взять?» Я, не моргнув глазом, вру напропалую, что точно-точно.  Иду домой, замираю от счастья. Принесла. Маме показала. Та хотела возмутиться, но как увидела это чудо, так и охнула - шарик шариком)))) Оставили нашего приемыша. Белка сразу на него начала шипеть, огрызаться. А он - малышка еще. Ластится к ней. Носом живот тыкает: ищет. Она вроде и ворчит, а бок все равно подставляет))) В общем, на второй день пребывания малыша в нашем доме Белка четко считала себя его матерью. Причем, видимо, повзрослев, стала матерью в полном смысле этого слова. Она оберегала его. Она любила его. Она учила его всему, что сама умеет. Кукуня появился вовремя - он избавил Белку от грусти по Ночке.

Мы долго не могли подобрать котейке имя. Звала его то подкидыш, то кукушенок. Так и остался он Кукуней. И так и остался пушистым. И хвост у него не вырос. Совсем.

Кукуня был абсолютным инфантом. Он не был таким же быстрым и стремительным, как его приемная мать. Вот уж что называется – темперамент! Он день-деньской лежал на солнышке, дрых беспробудным сном, лениво жевал мышек и воробушков, которых несметным количеством приносила ему ежедневно Белка и был абсолютным воплощением лени и неги на земле.  Он был такой сладкой растянувшейся на ковре размазней: где поел - там и упал. Его можно было оттянуть за лапы в другой конец комнаты, а он так бы и остался лежать, вывернув пушистый живот калачиком кверху, счастливо мурлыкая. Он был абсолютным пофигистом во всем. С маминых рук он просто не слезал, мама его обожала, звала его ласково и распевно «сыночеееек» и подросший четырехкилограммовый сыночек вальяжно забирался на колени)) Собак боялся, как Белка ни учила его. И собаки его не уважали. Если кошки находились во дворе вдвоем, собаки Кукуню не трогали, так как Белка всегда косила «лиловым глазом», выискивая жертву, которая осмелится тронуть ее приемыша. Но в одиночку по двору Кукуня передвигался короткими перебежками, опасаясь собачьей мести.

Когда моему сыну исполнилось два года, к Белке вернулись былые времена, когда в доме были маленькие дети. Но она уже не была столь категоричной: с охотой подставляла свои облезлые старушечьи бока маленьким ручонкам моего сынишки. Друг на друга мы смотрели уже не как заядлые враги, а как умудренные опытом женщины, понимающие, что такое маленькие дети. Белка быстро сориентировалась и поняла, что лучшее место для сна - детская коляска. Ее оттуда хоть поганой метелкой выгоняй - вросла с корнями.

Кукуня к этому времени стал здоровенным взрослым котищем. Но у него так и осталась привычка засыпать, уткнувшись носом в Белкин живот.

Сейчас мне 29 лет. Наша Белка прожила с нами 21 год. Это почти вся моя сознательная жизнь. Ее не стало в июне этого года. Я плакала, как маленький ребенок, когда узнала, что Белку похоронили вместе с Цыганом и Моней, которые ушли от нас намного раньше. Мама говорит, что она им и на том свете покоя не даст)

Кукуня, кажется, до сих пор не осознал произошедшего и не смирился с потерей…