Новинки для взрослых читателей

Бен Элтон. Два брата

Издательство «Фантом-пресс», 2014 г.

Автор книги - известный британский комик, сценарист, и прочая, очень популярен (в узких британских кругах). «Два брата» - это автобиографическая повесть об истории своей семьи. Не очень похоже на историю семьи, и вообще, книга корявая, нет ощущения от автора, как от писателя, сценарист – да. Поначалу текст воспринимается с трудом. Он еще и в таком стиле написан, когда

злоупотребляют

рваным

приемом

чтобы держать читателя за глупенького

как бы говоря ему

ты понял, нет, ты понял, как это значимо

Да поняли, поняли. Трагическая судьба берлинских евреев. Сценарно изложенная, как фильм, с раскадровкой. «24 февраля 1920 года в Берлине рождаются два младенца, которым суждено стать братьями. В тот же день в Мюнхене создана Национал-социалистическая партия»… и первую треть книги автор играет этими аналогиями. Далее он расписался, и понеслось: больше психологии, эмоций, влюбленности, диалоги живее. Книга, наконец, сорвалась с тормоза и потекла рекой. Безусловно, ее стоит почитать на досуге, это правдивая летопись о 30-40-х годах в Берлине. Женщина рожает двойню, один ребенок умирает и заменяется другим – из соседней палаты, таким образом у нее один мальчик - еврей, другой немец. И это не имело никакого значения, пока не случился исторический переворот. И второй мальчик стал принадлежать Гитлеру.

Сюжет явно написан для киносъемки, в нем страсти плоские – фальшь чувствуется, наигранность. Например, дружба четверых молодых людей: две девушки, два парня-близнеца. Одна из девушек – немка, она состоит в женской нацистской организации и беззаветно предана дружбе с братьями-евреями, но по ее психологическому портрету ясно: никогда она предана не была бы. В итоге читатель ждет от нее логичного предательства, и она получилась размытой фигурой из-за своей неправдивости. Кто-то вроде Выриковой и Лядской из «Молодой гвардии», и внешность совпадает. Неправдивы там все герои. Но читать с середины уже интересно, хотя это не литература, а скорее отчаянный, непричесанный выплеск.

Анри Шарьер. Мотылек

Издательство «Азбука», 2014 г.

Бестселлер «Мотылек» многим знаком с юности. Несмотря на бешеную популярность автора и самой книги, ее долго не переиздавали. Теперь выпустили в той же серии, что и мега-популярный «Шантарам», в этой серии все книги удачные. Если начистоту, то «Шантарам» - книга сырая, занудная и про труса. Про неуверенного в себе парнишку, который ничего не умеет толком и не знает, но ему эдак скользко везет. В сравнении с ним Папийон-«мотылек» – настоящий бэтмен. Изумительная история.

Писатель Анри Шарьер умер в 1973 году. Он был осужден за убийство, полжизни отсидел и написал об этом автобиографическую повесть, вынесшую мозг целой стране, судя по высказыванию министра внутренних дел Франции, обвинившего книгу в моральном упадке своей нации. Говорят, на самом деле книга собрана из тысячи историй других заключенных, а сам Анри был прилежным зайкой. Неважно. Читатель пропадает для общества, мир ждет, пока «Мотылек» не будет прочитан до конца. «Мотылек» - длинная (576 стр.) история об осужденном на пожизненное заключение. Папийон – моряк, рыбак, рукастый парень с джентльменскими повадками, а лучше всего он знает, как нужно убегать из тюрьмы. Его ловят, он бежит, его садят в разные условия, он бежит, он попадает в рай – бежит и оттуда, мотыльково бьется о лампу. Плот, связанные мешки, набитые кокосовыми орехами, волны, скалы, а вокруг Гвиана, Венесуэла и черти-что-еще, не успеваешь запомнить. Плотность информации потрясающая. Вы научитесь убегать из любой тюрьмы.

Папийон – мужик. Плохой, конечно. Но, ах, сильный, увлеченный, сообразительный. Из тюрьмы - в море, из моря – на остров к индейцам, там скоренько женился на двух женщинах и понесся дальше, а они, беременные, ждут. А его опять в кутузку. Качественный перевод, заводная энергия, после прочтения хочется взорвать свой мирок, устроить планктоновый бунт. Чтобы тоже, как он. Также читатель, вопреки своей воле, поднатореет в тюремной специфике. Полезные нюансы отношений, оттенки, советы, мало ли, куда жизнь свалится, все ж опыт. Был в прошлом веке снят фильм по «Мотыльку» с Дастином Хоффманом, но в буквах история Мотылька интереснее, в наше время могли бы шикарный сериал отснять.

Кэтрин Бу. В тени вечной красоты. Жизнь, смерть и любовь в трущобах Мумбая

Издательство «Эксмо-пресс», 2014 г.

Среди книг об Индии мало достойных, не скатившихся в слезливые описания злой судьбы бедных мальчиков, мечтающих о высоком – или истязаемых девочек. Писатели уже столько денег заработали на красочных панихидах по всем восточным детям и женщинам. А уж если на книге написано «лучшая книга 2012 года по мнению более 20 авторитетных изданий», к гадалке не ходи, очередная просто-мария. Но вот нет. Постаралась писательница со смешным именем Кэтрин Бу. Изучила предмет. Это нормальный, без лишних сантиментов рассказ о мусоре и мусорщиках, трущобах, бедных индийских школах, семьях, отношениях между соседями и родственниками, и представителями властей. Прозрачная картина бытия, это все - правда.

Кэтрин Бу утверждает, что писала на основе многолетних интервью с героями книги, и они не вымышлены. Похоже, что так. Есть детали, которых не выдумать, а только знать. Ничего отвратительного и натянутого – читается на одном дыхании, затягивает, как яркий фильм, автору удалось написать красивый рассказ о жизни бедного района, опустившись до уровня глаз своих героев.

Тана Френч. В лесной чаще

Издательство «Аст», 2014 г.

Детективы Таны Френч – замечательная отпускная донцовщина, ирландский детектив с намеком на триллер. Язык живой и легкий до изумления, хороший юмор - переводчику тоже нравился текст, это и его успех. Несмотря на мрачную завязку (насилие над детьми), ничего чудовищного не будет, зато текст насыщен искрометными метафорами, точными выстрелами сравнений, автору удались бы последние строки в стихах. «Лето щекочет кожу велосипедным ветерком и божьей коровкой, ползущей по ноге, врывается в грудь ароматом скошенного луга и вывешенного во дворе белья, звенит и рассыпается треском, писком, зудом и звоном певчих птах, шмелей, жуков, густой листвы, шлепками по волейбольному мячу и звонкой считалкой на поляне: «Раз, два, три!» Лето, которое никогда не кончается. Утром оно встречает нас фонтаном из поздравительных открыток и стуком в дверь — за ней стоит твой лучший друг, — а вечером провожает затяжными сумерками, когда в дверном проеме маячит мамин силуэт, зовущий тебя в дом, и в кружевах древесной тени снуют черные нетопыри. Вечное лето в зените своего расцвета…»

Герой книги, ставший детективом, в детстве был одним из трех детей, пропавших в лесу – только он и выжил, и всю жизнь он ищет (мысленно) своих исчезнувших друзей, а «Питер и Джеми где-то далеко, молча движутся в густой толпе. В двенадцать лет я боялся этого больше всего — что они попросту сбежали, бросив меня одного. Я до сих пор иногда высматриваю их на вокзалах и в аэропортах. Сейчас уже поостыл, но раньше буквально впадал в панику, вертя головой во все стороны, как рисованный персонаж, в страхе, что пропущу хотя бы одно лицо, и оно окажется именно тем, нужным». Многим людям это ощущение, увы, знакомо.

Похоже, будто детектив написан певцом Андреем Губиным, что-то такое же с улыбкой до ушей и глазами обожаемого всеми младенца. Для тех, кому книга понравится, подсказка: вторая стоящая книга автора – «Рассветная бухта», остальные провальные.

Пол Теру. По рельсам, поперек континентов.

Издательство Paulsen, 2008 г.

Не новинка, но книга малоизвестная, достойная большего внимания. Складывается впечатление, что многие американские писатели – это специальные люди, которых не отвлечь от диалогов с выдуманными друзьями. У них глаза к носу, тревога на лице, улыбчивость где-то глубоко спрятана, она редкими искрами выходит на поверхность, как ночные отражения огней на морской глади. Это называется обаянием. Почему-то Ширвиндт вспоминается, он похож на типичного американского писателя в плетеном кресле на океанском берегу. Их творчество – озерцо с богатым дном, поболтаешь рукой, и взметнутся ветки, цветы-утопленники, недовольные жабы, тонна осадков. На мгновение эта мешанина подержится на плаву и станет книгой. Продираться сквозь нее смерти подобно. Читать и плакать: зачем я это читаю? А потом хвататься за удачную мысль и плакать еще горше: да, да, и я, моё!

Пол Теру в первых строках предисловия исповедался, что написал книгу из-за денег. "В наше время путевые очерки как жанр сильно захирели. Их стандартный зачин - пресловутое описание вида из самолета, заходящего на посадку. К этой вымученной эффектности мы настолько привыкли, что ее даже не спародируешь. Пишут примерно так: "Под нами расстилалась тропическая зелень, затопленная долина, лоскутное одеяло фермерских наделов, а когда наш лайнер пронзил облака, я смог рассмотреть грунтовые дороги, вьющиеся среди холмов, и крохотные, точно игрушечные автомобили..." В подобные домыслы мне никогда не верилось. Когда мой самолет заходит на посадку, у меня сердце уходит в пятки; я тревожусь - а кто не тревожится? - что мы сейчас разобьемся. Вся моя жизнь пролетает перед моим мысленным взором - скудное собрание мерзких и жалких банальностей. Потом какой-то голос приказывает мне оставаться на месте до окончательной остановки самолета; и вот наконец-то мы приземляемся, и из динамиков гремит Moon River в аранжировке для симфонического оркестра. Наверное, если бы перед посадкой у меня хватило духу оглянуться по сторонам, я увидел бы, как писатель-путешественник строчит в блокноте: "Под нами расстилалась тропическая зелень..."

Книгу хочется разобрать на цитаты. «Путешествие как минимум наполовину состоит из ожидания и неприятностей» - чудо! (Ширвиндт застенчиво выглядывает из-за ширмы). У него еще много таких драгоценностей. Очень напоминает Апдайка. И других мрачных американских писателей в очках и с взъерошенной челочкой. И с буйными скелетами в прошлом. Из биографии: «Когда разъяренная толпа на демонстрации угрожает перевернуть автомобиль, в котором была его беременная жена, Пол Теру принимает решение покинуть Африку…» Ого!

Книга рассказывает о путешествии на поезде, о попутчиках, о странах в 70-е годы. Ни пафоса, ни еды-питья, ни романтики поездов, а нечто подкожное. Собеседники, вагонные байки, кофе, покорность текущему моменту. Вагонная медитация. Интересно.