Новое. Главное

Еще не придумала, что будет дальше

Еще не истратила слез всех

Знаешь, главное, чтоб было без фальши

Иначе, конечно, грех...

Иначе зачем? Для чего все это?

Мне больно. Тебе легко?

А время затянет все памяти пленкой,

Как кислое молоко.

...Ты никогда не был одним из… И в мысленно существующий список моих кавалеров я никогда тебя не впишу. Тебя нельзя сравнивать. Нельзя даже приближать к ним. Я никогда и не пыталась этого делать, потому что всегда знала, что ты другой: светлее, любимей и благороднее.

...Тысячи раз в день я оглядываюсь назад. Эта глупая привычка ужасно мешает мне жить. Потому что я совсем не умею жить настоящим. Здесь есть только две крайности: либо, то, что было; либо, то, что когда-нибудь случится в моей жизни. И всё моё существование нелепо раздваивается на два этих полярных направления: было и будет. Между ними нет ничего. Ничего не может быть по определению.

...К тому, что в моей жизни появишься ты, я никогда не готовилась. Я никогда тебя не ждала и не искала. И этот тихий уголок моего «Я» никогда не пустовал до твоего появления в нем. Просто ты возник вдруг, неожиданно и дерзко. И выместил всех, кто его занимал. А я? Я в роли наблюдателя. Но тот момент, самый главный момент, я все-таки упустила. Просто в ту самую секунду в моем «Я» поселился новый «квартирант».

Ты был милым. Я ненавидела милых мальчиков. Ты был скромным. Я обходила таких стороной. Ты был ласковым и домашним. Я не знала, как это. Я как будто была твоим «Я» наоборот. Ты не понимал моих интересов. Хорошо учился в университете. У тебя были интеллигентные друзья. Ты никогда не пил алкоголь. Ты просто был собой. Я просто жила, как умела. И никогда не задумывалась о том, что можно по-другому. Без оглядки назад. Я умела жить сегодняшним днем.

...Ольга набирает твой номер. Я просто смотрю. Я просто стою на площади. Я просто слушаю Дельфина. Через несколько минут вижу рядом с ней тебя. Уговариваю тебя доесть мое мороженое, потому что есть его – для меня пытка. Ты соглашаешься. И мы втроем идем к Илюхе. Вы с мороженым. Я – с красным полусладким в желудке. У фонтана я сажусь к тебе на колени, потому что боюсь запачкать светло-голубые джинсы. Ты сам предложил. Через 5 минут, проведенных на твоих коленях, я еще раз убеждаюсь в том, что мы мыслим и живем параллельно друг другу. У нас нет ни единой точки соприкосновения, кроме разве что прикосновения твоих пальцев к моей коже. Упиваюсь ощущением твоего тепла и нежности. Ты другой.

Чувствую, как вино блуждает у меня внутри. И, кажется, с каждой секундой еще больше пьянею. До закрытия метро остается десять минут. Совсем не хочется спускаться с твоих колен на землю. Делаю над собой усилие. Прощаемся. Без улыбок. Без пожеланий. Никак. Я: «А кто меня поцелует на прощание?»

Ты: «Я, видимо. Кто же еще?»

И ты вторгаешься в мое пространство. Ты целуешь меня в губы. Резко. Глубоко. Красиво. Мне приходится подняться на цыпочки, но это кажется пустяком. Ты целуешь меня.

...Наутро я проснулась с больной головой и спутанными воспоминаниями. Собрала большую сумку и уехала домой к родителям. На все лето. Начала работать, нашла себе кавалера. Я просто хотела тебя забыть. Но все оказалось совсем не просто. Ты больно и основательно врезался сначала в память, потом в мое сердце. Уже тогда, с того самого дня ты остался во мне рубцом. Беспощадно. По живому. Запутанно и глубоко.

Мы встретились через два месяца. Два месяца, слившихся в моем сознании в твое лицо. В теплоту твоих ладоней и бархат губ. Два месяца, длившихся вечность.

...Я сижу на университетском крыльце. Сегодня день встречи нашего курса. Сегодня я выбрала для себя роль вполне счастливого человека. Улыбаюсь, радуюсь тем, кто пришел, приходит, придет на крыльцо. Мне тоже рады. Ты всего в нескольких шагах от меня. Я с отточенностью актерской игры не замечаю тебя. Даже, кажется, что смотрю сквозь тебя, когда актерский талант начинает подводить и взгляд невольно цепляется за что-то твое: светлая рубашка, брюки, белоснежная улыбка. Ты не пытаешься играть. Ты просто смотришь на меня. Открыто и прямо. Чего-то ждешь. Я точно знаю, что жду твоих слов, твоих жестов и улыбок, которые будут адресованы только мне. А ты… как выяснилось, ждешь того же от меня. Мы оба упрямы до невозможности. Плюс моя отличительная черта - когда нужно говорить «да!», я скажу «нет!» и наоборот. Когда вроде бы уместно было просто подойти к тебе и начать издалека, например, с вопроса: «Как ваше ничего?», я упрямо делаю вид, что тебя нет на этом крыльце. Я упряма.

Я так и не подошла к тебе. Ты так и не сделал первый шаг.

...Вместе с Ольгой уходим с крыльца. Нас ждут другие люди в другом месте. Ты остаешься. На мгновение закрываю глаза. Дышу обжигающим летом. Растворяюсь в голосе этого города, совсем чужого мне города. Города, по улицам которого ходишь ты. Но он предательски прячет тебя. Он не хочет раскрывать мне твоих секретов. А я… Я просто опускаю ресницы, в надежде, что, когда открою глаза, увижу твою улыбку, твои сильные плечи и светлые волосы, увижу хоть что-то, что сможет напомнить о тебе. Дальше все по законам жанра самой счастливой сказки. Неожиданно. Я открываю глаза и вижу тебя. Ты улыбаешься. Я просто подхожу и обнимаю. Кто сказал, что так неправильно? Кто сказал, что существуют какие-то правила? Ты прижимаешь меня к себе, словно боишься, что я убегу или меня обидят. Ты был единственным человеком в моей жизни, который, умел меня ТАК обнимать!

Подруга сначала улыбается. Потом нервничает. Она не хочет, чтобы я уезжала с тобой. У нее на меня другие планы. Но сегодня они рушатся. Вы даже ссоритесь. Но в тот момент я этого не поняла и не заметила. В тот самый момент, когда твои руки так бережно и ласково окружили меня кольцом, мне стало все равно, в каком я городе, какие люди вокруг. И, казалось, даже если в тот августовский вечер с неба посыпятся снежные хлопья, я этого не замечу.

…Мы на балконе твоего одноклассника. По квартире ходят какие-то люди, но мне все равно. Я не помню ни имена, ни лица. Зачем? Когда в своих ладонях я держу твое лицо. 16-ый этаж. И я сижу на перилах. Когда ты меня целуешь, я закрываю глаза и мне не страшно сорваться с высоты, потому что твои губы дарят мне гораздо более сильные ощущения. Твои слова вселяют в меня уверенность. В ту ночь я поняла, что теперь ничего не боюсь.

...Утро было новым. Шатаясь по комнатам незнакомой квартиры, три раза сказала «привет» каким-то парням, которых не запомнила еще с вечера. Позже оказалось, что это один и тот же. Уже на мое второе «привет!» он изумленно и по-детски вскинул брови «домиком». На третий раз снисходительно ухмыльнулся и спросил: «Все в порядке?» У меня не было все в порядке. У меня началась новая жизнь!

...А на следующее утро город умер, никого не предупредив. Он замолчал так же неожиданно, как у меня появился ты. Уже через одну ночь, проведенную вместе, я поняла: у меня есть ты. Это не было любовью с первого взгляда, потому что я не умею так любить. И, казалось, даже не было неожиданностью. Я просто оглянулась в прошлое и испугалась. Страх почти на грани боли. Как же я жила? Как же так? Зачем я просыпалась по утрам? Зачем училась? Зачем встречалась с друзьями? Зачем я была так долго без тебя?

Мы сидели на плотинке. Было грязно и мертво. Но мне не было никакого дела до этого города. Я уехала с третей попытки, пропустив трамваи. Потом просто отпустила твою руку и ушла, не оглядываясь.

...Я не люблю возвращаться. Мы долго прощаемся на лестнице. Но когда решаю, что пора, я ухожу, не оглядываясь. И каждый вечер, расставаясь на одну ночь, мы прощались так, как будто не увидим друг друга целую вечность. Прощались, казалось, навсегда. Почти до слез больно было уходить от тебя. Ты никогда не уходил. Уходила только я. Без оглядки. Я знаю, что ты всегда смотрел, как я поднимаюсь по ступеням, как вставляю в замочную скважину ключ, проворачиваю его и… Я знаю, что ты ждешь до последней секунды, что сейчас я обернусь и скажу, что не выдержу без тебя больше ни одного мгновения. Скажу, что только возьму вещи и поеду к тебе, но… Мы остаемся по разные стороны двери. Ночь без тебя – ВЕЧНОСТЬ!

А можно счастья?

А можно вечно?

Смеешься тихо.

Возьму в ладонь

Все откровения.

Месяц в окне…

Его холодной рукой не тронь!

...С тобой я стала совсем сумасшедшей. Ты сделал меня другой. Красивой, безумной, сказочной! А может, благодаря тебе я просто стала сама собой. Ты открыл меня. Как книгу, как археолог древние гробницы, как ребенок открывает для себя новый мир. С тобой я нашла смысл. То, что всегда искала. То, к чему стремилась. То, чего ждала. С тобой я нашла саму себя. Но меня без тебя не было. Это как в пазлах: если не хватает одной детали, пусть маленькой, совсем крошечной, общая картинка не меняется. Она понятна, но… Она не целая. Так и со мной. Когда тебя нет рядом, я – это я, но другая. Это я, что-то потерявшая. То, без чего тоненькая ниточка моего смысла предательски от меня ускользает. Я столько раз ее упускала. А теперь нашла и ухватилась с бессмысленным отчаянием. Я поняла, что уже не умею без смысла.

...Когда октябрьское небо жалко и холодно закапало слезами, когда холодные ночи отбирали у горожан последние воспоминания о теплоте и свете уральского лета, я дышала твоим воздухом, я просто жила тобой. Для меня потеряло значение время суток и года, погодные условия и даже самые близкие друзья. Я растворилась в тебе. Именно тогда я увидела новый город, новых людей и что-то новое в собственных глазах.

...Это не было плохой приметой. То, что мы расстались, не успев толком встретиться. Мы и вместе-то всего два дня провели до этого расставания. Два дня и одну ночь, когда просто лежали нос к носу и смотрели друг другу в глаза. Мои зеленые. Твои зеленые. Твои ресницы. Четкий контур губ. Нос с едва заметной горбинкой, но все же правильный. Я смотрела на тебя и не верила, что нашла! Я дышала запахом твоей кожи, твоим дыханием. Я стучала в груди твоим сердцем, билась.

Я люблю просыпаться и чувствовать на себе твои ладони. Люблю расставаться, потому что знаю, что потом будет встреча. Безумная! Сумасшедшая! Мой! Только мой! Никому не отдам!

...Ты ждал меня на вокзале. До поезда полтора часа. И мы пошли, нет, даже побежали в парк. Я не боялась опоздать на поезд до Москвы. Я боялась, что не успею насмотреться на тебя, надышаться тобой. Даже небо в тот момент, казалось, испугалась за нас – нахмурилось и заплакало. Но это было все равно. Даже если бы наступил конец света, землетрясение, наводнение, что угодно! Я сидела на твоих коленях, целовала тебя взахлеб и не видела ни людей в парке, ни плачущего неба. Потом оно зарыдало, и мы промокли от слез. Но никуда не ушли. Даже с места не сдвинулись.

А люди проходили мимо, скрываясь под зонтами, и шептали что-то про сумасшедших, влюбленных и черт знает что еще. Они не чувствовали того, что чувствуем мы. Они этого не знали…

...До отправления поезда остается 4 минуты. Прижимаюсь лбом к расплавленному стеклу. Сливаюсь с твоей ладонью. От нее до моей руки всего лишь несколько стеклянных миллиметров… Проводница со вздохом: «Долгие проводы… Любовь-морковь. Идите в вагон, девушка! Вам же легче будет!» Потом, лениво посмотрев на тебя через запотевшее окно, добавила: «… и ему… легче!» Поезд тронулся.

...Через месяц я снова стала жить этим глупым запутанным городом. И тобой. Ты был в нем. Ты был его частицей, и принять тебя, не приняв Его, было бы не правильно и даже как-то обидно. Кому? Ну, конечно, городу. Осенью мы с ним окончательно подружились. Он перестал пугать и сжимать меня в своих безразличных тисках. Он дарил мне тебя. Дарил секунды счастья, которые сливались в моем сознании в НОВОЕ, СВЕТЛОЕ, ГЛАВНОЕ!

...На выходные я уезжаю к родителям. Знаю, что тебе это не нравится. Наверное, тебе хотелось просто привязать меня к себе. Так, чтобы знать наверняка: что бы ни случилось, я всегда буду с тобой. Я тоже хотела такой уверенности. Только не знала, какой волшебной ниткой можно тебя привязать. А если бы и знала, скорее всего, не воспользовалась ей. Если ты хочешь быть со мной, ты будешь. Формальная женская логика.

...Та самая суббота началась с универа. Пары на Чапаева – это не плохо. Пары без тебя – это каторга. Я проснулась с легким ощущением тошноты. Думать о том, что я беременна, не хотелось. И я не стала так думать. Доехав до университета, я узнала от своих однокурсников, что, наверное, зеленый тональник сейчас в моде, раз мое лицо приобрело нежный зеленоватый оттенок. Логика плавно рисовалась в моей тетради заковыристо-длинной лекцией. Другой рукой я зажимала рот, когда позывы к рвоте становились совсем явными. Аудитория и дамская комната находятся в разных концах университета. Быстро бегать я никогда не умела, но тут постаралась. И вырвало меня именно в туалете. Потом в глазах наступила непроглядная ночь, и я ухватилась за дверную ручку, чтобы не сломать себе позвоночник о туалетную утварь. До подоконника добралась на ощупь. Стало страшно оттого, что я не поняла собственный организм. Испугалась всего происходящего и поняла, что если отойду от грязного подоконника хоть на шаг, рискую рухнуть прямо на пол. Пальцы затряслись над телефонной клавиатурой, и трубка ответила мне твоим голосом. Я знала, что ты был на работе. Знала, что сегодня у тебя что-то важное и желательно бы тебя не отрывать. Знала и то, что никто, кроме тебя мне не поможет, потому что я элементарно не могу идти. И я ответила трубке. Ты примчался через 20 минут. Сгреб меня все с того же злополучного подоконника, дышавшего мне в спину поздней осенью, и потащил домой. Я пыталась упираться. Грозилась уехать к родителям. Было жаль купленный заранее билет. Но больше всего – тебя.

...Милые люди – твои родственники. Все дни я провалялась в их квартире. Тут же приехал твой отец-врач. Холодными пальцами надавил мне на живот, и я еще раз сделала над собой усилие, чтобы не запачкать постель. Твоя мама почему-то с улыбкой спросила, не беременна ли я. На что я категорично замотала головой: «Этого просто не может быть. Я уверена». Но мои слова ее не убедили. Она принесла бульон и попыталась кормить меня с ложечки. Оказалось, что сидеть я могу самостоятельно. Есть, соответственно, тоже. Еще через пару дней мою «беременность» как рукой сняло. Бесследно исчез зеленоватый оттенок с лица. Я крепко стояла на ногах. Ты стоял рядом.

Было ново просыпаться с тобой в этой чужой и уютной кровати с множеством матрацев, напоминавших мне настоящую царскую перину. Но новое быстро стало привычным. А первое утро без тебя пыталось выдавить из меня слезы. Я держалась. Через месяц мы снова проснулись в одной постели. Только теперь уже ты приехал ко мне. Собрал все свои вещи, прихватив на всякий случай милую кастрюльку и постельное белье, и обосновался в моей съемной комнате. Я сочла это за подвиг и благодарно смотрела на тебя щенячьими глазами. Сначала пыталась предупредить. Разница между квартирой твоих родителей и этой захудалой комнатенкой была очевидной. Но еще раньше я скинула тебе смс: «Приезжай. Насовсем!». Ты приехал в тот же вечер, самый лучший в моей жизни январский вечер.

...Старая комната с разваливающейся мебелью. Нарисованные по линейке кресты на выцветших обоях, непонятные насекомые – это наш с тобой дом. Но с той секунды, как в нем появился ты, он стал теплым и уютным. Я чувствовала себя хозяйкой. Ерунда, что я совсем не умею готовить. Какая ерунда, что все домашние дела для меня просто адское занятие. Уже через пару дней я стала стирать, варить и наводить порядок. После универа ты едешь на работу. Я домой. Ведь мне нужно столько успеть до твоего возвращения!

Как только твой ключ проворачивался в дверном замке, я бежала встречать тебя. Я уверенна, что никто и никогда не встречал тебя так, как я. Выглядывая из комнаты, квартирная хозяйка умилялась: «Любовь…»

Ты всегда помогал мне. Во всем. Я ценила это. Сначала долго удивлялась, а потом стала ценить по-настоящему. Когда лень брала верх, и я валялась на диване с очередной книжкой, ты всегда за мной ухаживал. Мог сам приготовить ужин, постирать или сделать уборку. Тебя это совсем не напрягало. Иногда напрягало меня, потому что я знала, что ты устал, что завтра нам вставать в привычное 7-00, а спать мы будем вряд ли. Знала, что после пар ты, как обычно, поедешь на работу. Вернешься уставшим, а я лежу и просто читаю.

...Очередной приступ мигрени закончился тем, что я легла спать. Любое движение головы причиняло адскую боль, и даже открывать глаза было невыносимо больно. Пытаясь облегчить мои страдания, ты гладил мои волосы и массировал виски. Боль нехотя отпускала. Было приятно засыпать, чувствуя твои пальцы в своих волосах. Я проснулась через сорок минут. Открыла глаза и… Нет, даже до того, как я их открыла я снова почувствовала твои руки. Ласковые прикосновения к моей ноющей голове. Все так же, как и сорок минут назад, ты сидел рядом и гладил притихшие лоб и затылок. Сорок минут!!!

Это было лишь одной крошечной частицей того, бесконечного, целого, массивного, что способно меня удивлять. Частица тебя, а если еще точнее, частица тебя во мне…

…Дальше была весна! Я точно помню. Даже, кажется, помню весну в лицо. Она была такая мягкая, почти шелковая. Уютная, домашняя и по-настоящему теплая и, наверное, чуточку волшебная. Я приехала из Асбеста. Ты стоял на четвертой платформе и ждал автобус номер 700. А я ждала того, что сейчас выгляну в окно из этого убогого автобуса и увижу твое лицо! Так все и случилось. А ночью, перед моим возвращением, я чуть-чуть сошла с ума. Мне хотелось просто выйти на трассу и «постопить» в Екатеринбург, к тебе. Мне казалось, что я не доживу до утра, если не увижу тебя. Не проживу больше ни одной секундочки. Это было жуткое ощущение. Это было началом моего сумасшествия. Но утро все-таки наступило, и я проснулась в здравом уме и твердой памяти.

На платформе обнимаю тебя и понимаю, что никогда-никогда больше не хочу тебя отпускать. Ты удивлен. Даже почти напуган. Ты никогда прежде меня не видел в таком состоянии. Меня никто больше не видел такой. За этот день тебе отдельное СПАСИБО!

...Слишком поздно.

Все стерто. Изломано. Скомкано.

Слишком больно, хотя...

Уже пусто давно.

В пустоту превратилось все,

что мне было дорого.

И теперь мне уже все равно...

...Первый учебный день пятого курса. Самая первая пара. Это была этика, на которую я опоздала. Прошла в конец аудитории. Достала тетради из сумки, покивала головой однокурсникам в знак приветствия и… увидела тебя. Я никогда не могла спокойно на тебя смотреть. А тогда я увидела тебя… и ничего не почувствовала: ни ностальгии, ни боли, ни сожаления, ни любви. В общем, ничего. Но и это меня мало обрадовало: стало пусто. Пусто - это хуже, чем больно. Это никак. Прошло семь лет и стало спокойно. Мы оба изменились. У меня есть мужчина. У тебя – девушка и скоро свадьба. Так почему же я плачу навзрыд от новости о твоей скорой женитьбе? Тогда, много лет назад, я сама тебя отпустила. Тебя, но не свою любовь к тебе. С тех пор она живет во мне на правах собственника моего сердца. Любовь в слегка заархивированном варианте. Как Вам такое определение?

Мы считали себя в девятнадцать взрослыми

И по-взрослому жить пытались. Бестолку.

Я была очарована ржавой осенью

Ты любил меня с бессовестной дерзостью.

Мне в ладонях звезды казались бусинками

Дотянуться до них совсем не сложно

По щекам ручейками бессмысленно-узенькими

Капали бусинки на ладошки...

...Мне так хотелось доказать самой себе, что я ВСЕ могу! Более бестолкового желания у меня никогда не возникало ни до, ни после. Твоя чрезмерная опека, твое искреннее желание отдать мне все, что есть, сделать для меня все, о чем бы ни попросила... В противовес – мой эгоизм, мое нелепое желание доказать тебе, что жить надо для себя, что все это не повторится. Мои бесконечные подруги, любовь к вечеринкам и твоя привязанность к дому, желание создать настоящую семью никак не смогли ужиться вместе.

Мы разные. Какое банальное оправдание расставанию в 19 лет – «мы слишком разные».

Голос твой в телефоне

Так бессмысленно холоден

И за парой дежурных фраз - равнодушие

Слишком тонкое лезвие

Слишком душная комната

Образцовую боль эту

Не нарушу я...