Merlin: «Времени не хватает только у тех, кто ни черта не делает» (часть 1)

Кратко: Респондент, известный сообществу как Merlin, в реальности носит имя Андрей. Родился 4 июня 1971 г. в Свердловске в семье военного и учителя музыки. Отсюда – фатальная неизбежность музыкальной школы – год проучился по классу скрипки и взвыл от практически неподвижного 45-минутного стояния на ногах – пришлось срочно переводить ребенка на фортепиано. И только на последнем году обучения Андрей понял, как это здорово…

Любит читать. Много читать. Одно из первых слов - после «мама» - ациплакедик. В переводе на русский взрослый – энциклопедия.

В детстве мечтал стать летчиком, космонавтом и следователем.

Сменил три школы - № 91, №62 и №40. Особо злостным хулиганом не был, но и в число пай-мальчиков не входил. Был одним из главных заводил и организаторов всяческих праздников и посиделок, за что, собственно, и поплатился: в старших классах его произвели в комсорги класса и дали погоняло “комиссар”.

Футболист. Вратарь. Играл за «Динамо». Хоккеист, тоже голкипер – в дворовой команде.

Официальная специализация: психиатрия-наркология и психотерапия.

Место работы: областная клиника неврозов «Сосновый бор», наркологический центр.

Этап I. Как я стал врачом

- Небо любил с детства. Летали каждый год на Украину, в Кривой Рог, впервые посадили в самолет в возрасте нескольких месяцев – я родился летом, а осенью родители поехали к родным на Украину. Вот, можно сказать, что с той поры и появилось увлечение самолетами, заболел небом… Ходил в авиамодельный кружок, конструировал самолетики сам. Как-то раз собрал друзей, и мы начали строить большой фанерный самолет во дворе, хотели засунуть туда двигатель от автомобиля – чтобы пропеллер крутился, и мы смогли его в воздух поднять. Но пришлось это дело прервать ввиду того, что окончился отпуск родителей и мы вернулись из Кривого Рога в Свердловск, а к следующему лету от нашего самолета и следа не осталось… Когда мы приехали на следующий год, я уже планировал постройку ракеты для полета на Луну…

- Мечта о небе погибла вместе с тем самолетом?

- Нет, конечно. Просто когда я учился в седьмом классе, у нас умер горячо любимый всеми… кот. Васька. Долго и тяжело болел, и умер. После этого я решил, что самое главное зло на этом свете – это смерть. И с этим злом надо обязательно бороться. С того момента абсолютно все было подчинено поступлению в институт, именно в медицинский. Никаких колебаний по поводу выбора профессии более не наблюдалось. И я засел за книжки по медицине, начал изучать анатомию, физиологию, благо дед был врачом, и литературы было завались. Мой дядя, который тоже учился в медицинском, в то время меня все на смех поднимал: «Чего ты сидишь тут, читаешь, латынь всякую учишь, учебники зубришь, ты давай по дискотекам бегай, за девушками, все дела!». Но девушки тогда были на сотом месте – я считал, что все успею после того, как поступлю в институт.

- Поступил с первого раза?

- Да. Из одного класса нас поступало трое – я, друг и подруга, к которой я одно время испытывал более чем дружеские чувства, но потом это прошло… Мы с другом прошли с первого раза, а девушка не поступила и с горя направилась в медицинское училище, окончила его с красным диплом, затем поступила все же в институт и его тоже окончила с красным дипломом, мы же с другом оба окончили с синим

- Говорят, в медицинском очень сложно учиться, так ли это?

- Учиться было тяжко, но интересно. Собственно медицина начиналась с третьего курса, первые два года мы получали классическое высшее образование с усиленным изучением анатомии, биохимии, физиологии и сопредельных предметов. Все время учебы я мечтал стать хирургом, поскольку имел к этому и склонность, и данные – «музыкальные» чуткие пальцы (годы занятий на фортепиано дали себя знать), да еще и футбол придал пальцам силу, необходимую хирургу, поэтому вопроса о специализации не стояло. На старших курсах института уже ассистировал на настоящих операциях, самостоятельно учился вязать узлы хирургические – а их существует куча разновидностей – в спичечном коробке, четырьмя пальцами с тонкой ниточкой

- Наверное, макраме смог бы плести запросто?

- Вероятно Но никогда этим не занимался – в склонности к рукоделию не замечен

- В фильмах и книгах часто встречаются сцены, когда будущих врачей водят в морг на занятия. У вас было такое?

- Первое мое знакомство с анатомичкой приключилось еще в школе. Я посещал кружок «Юный медик» (при поступлении это мне никак не помогло – потерял свидетельство об окончании) и несколько занятий у нас были на кафедре анатомии. Приходим, садимся, идет занятие, по ходу которого я ничего нового для себя не узнаю. Рядом со мной стол, на котором что-то лежит. Я смотрю и думаю про себя: «Надо же, какой достоверный муляж – вот такая-то мышца, вон другая – все как настоящее». Заскучав окончательно, я даже позволил себе облокотиться об этот стол. А препод в этот момент, указывая широким жестом на этот стол, говорит, что вон лежит «препарат», на котором студенты изучают анатомию… В туалет из группы никто не побежал, но облокачиваться о стол я перестал…

А на старших курсах есть такой предмет как оперативная хирургия и топографическая анатомия – это когда операции, которые делаются в больницах, проводят на трупах.

- Брр… Мне, как человеку далекому от медицины, уже страшно.

- Да ничего особо страшного. У меня с этого курса другие воспоминания: я для преподавателя был вечным козлом отпущения. Не потому, что плохо занимался, а потому что шутил слишком много. И как только я произносил очередную реплику (растерявшийся при ответе на вопрос студент: «И чем же, интересно, перепиливать эту кость?», а будущий доктор с места: «Зубками ее, зубками!»), преподаватель командовал: «К столу!» и задавал какую-нибудь задачу не из самых простых.

А на шестом курсе, когда началось распределение, мне не повезло. Хотя, может, и повезло – это как посмотреть. Но факты таковы, что в тот год распределение среди хирургов было закрытым и пришлось идти в обычные терапевты.

Этап II. Профессиональное становление

- Расскажи про свою первую работу, пожалуйста. Куда попал, чему научился, что запомнилось.

- На интернатуру меня распределили в госпиталь ветеранов войн на Широкой речке… Проработал там два года, тяжело было, но зато школу там получил будь здоров какую.

- Почему было тяжело?

- Потому что больные сложные, временами очень тяжелые, а условия дежурства там такие: ты один на пять(!) отделений, а это как минимум человек двести. И каждую ночь то инфаркты, то инсульты, то эпилептические припадки, ну а уж про пьяных, обкуренных и обколотых я вообще молчу… Уже столько лет прошло с тех пор, но я до сих пор на дежурствах, хотя на текущей работе таких серьезных проблем еженощно не возникает, практически не сплю.

- Из госпиталя ушел из-за сложностей?

- Да нет. Долг Родине призвали отдавать

Маленькая история об… армии

Я попал в армию лишь потому, что на свою голову окончил военную кафедру, и меня призвали офицером медслужбы. Призывали бы рядовым – смог бы отвертеться без проблем, а так без вариантов получилось – офицеры медслужбы – это особый учет, приказ из Москвы, туда же отчет. Один из моих друзей, бегая от военкомата, убежал к жене во Львов, но его и там достали. Поэтому пришлось им иммигрировать в Канаду, где и живут до сих пор. А я отправился служить. Попал в Еланскую дивизию, причем во вновь сформированный танковый полк, у которого не было даже своего медпункта, и должности у меня были многочисленные: начальник медицинской службы полка, начальник медицинского пункта полка и врач медпункта. То есть я один сидел на трех стульях. Лейтенант медицинской службы. Только с гражданки. В подчинении – 3 гражданские медсестры (т.е. они не подчиняются приказам) и 2 санинструктора – один ветеринар, а второй вообще бухгалтер… Кошмарное было время… Да, еще потом, в более зрелые годы, был трехлетний контракт с внутренними войсками МВД РФ – шаг был сознательным и преследовал он вполне определенные цели. Но – мы предполагаем, а Бог – располагает. О всей службе рассказывать смысла нет, поскольку, на мой взгляд, ничего особо хорошего там не было. До сих пор иногда просыпаюсь в холодном поту (интересно, а пот бывает горячим  ?) - если армия снится. Возвращаться туда не хочу совершенно.

Забавность: Вызывает меня начмед дивизии. Я прихожу в штаб. Как-то просочился через всяческие «кордоны». Нашел кабинет, в котором полковник медслужбы сидит, снимаю фуражку, засовываю подмышку, стучу потихоньку, всовываю голову в кабинет: «Здравствуйте, можно?». Полковник после такого приветствия покраснел, побелел, почернел и заорал на весь кабинет: «Вон отсюда! Выйдите, и зайдите как положено!». Я выхожу, надеваю фуражку, чешу затылок, думаю: «А как положено-то?», вспоминаю начальную военную подготовку в школе… Дверь пинком открываю, строевым шагом к столу подхожу, отдаю честь и воплю: «Тааарищ полковник, лейтенант такой-то для прохождения дальнейшей службы прибыл!». Полковник мне благостно так отвечает: «Вот теперь молодец!»

- Как же ты, сын военного, таких тонкостей не знал?

- Да я в них в общем-то никогда особо и не вникал… Да и отец рано ушел со службы – он служил в СИЗО на Репина, занимался несовершеннолетними… Представляете, какой психологический груз?

- А после службы вернулся в госпиталь?

- Нет, в госпиталь я возвращаться не захотел – два года я там поварился, бесценный опыт получил, но факт заключается в том, что люди туда приходят, по сути, «дорабатывать», до пенсии досиживать и никаких перспектив эта работа не имеет. Поэтому после армии я пошел в наркологию, на Халтурина.

- Откуда такое решение? Хирург, терапевт и вдруг наркология…

- С наркологией как таковой по сути имел дело с первых дней работы в госпитале – там такого «добра» среди больных хватает. Но окончательное решение было, на самом деле, отчасти вынужденное и вызванное не самыми светлыми событиями – за то время, пока я служил в армии, один близкий знакомый плотно подсел на наркотики Захотел его вытащить… Это был как раз 97-98-й год, самый пик распространения всей этой дряни.

- Т.е. вот просто взял, пришел в больницу и сказал: Возьмите меня в наркологи, я вам пригожусь?

- Да, именно так и получилось, буквально – на трамвае мимо ехал. А взяли меня с удовольствием, потому что у меня была терапевтическая база. По иронии судьбы я попал работать в детско-подростковую службу. Жалко всех этих малолеток было ужасно, но сильнее было желание помочь, вылечить так, чтобы эффект был долгим. А лучше излечить их навсегда…

- Друга вылечил?

- Увы, нет. Купировать процесс удалось, он, ттт, жив, но периодически срывается.

- Жаль, конечно. А специальность «психотерапевт» когда появилась в твоем послужном списке?

- У меня всегда живейший интерес вызывали слова, имеющие в корне слово «психо»: психология, психоанализ, психотерапия. Книги различные читал по этой тематике, и даже консультировал друзей, пусть тогда и непрофессионально. Но три пары моих еще школьных друзей вместе уже давно, и прошли через многие трудности, думаю, что и не без моей скромной помощи.

- Получается, что к занятиям психотерапией необходимо иметь некую склонность, что-то врожденное, а не только иметь базу знаний?

- Именно так. Можно овладеть всей суммой знаний «о предмете и по предмету», но хорошим специалистом не стать. Люди идут ведь к человеку, а не к его диплому, и если врач не располагающий к себе, закрытый, не вызывающий доверия – эффективности от его лечения ожидать сложно. Вообще, на мой взгляд, лучшие психотерапевты не имеют специального образования. Они могут иметь базовое медицинское образование, еще какое-то иное, но в теориях они не сильны – они просто умеют чувствовать, понимать людей и помогать им. Этакий «кухонный» вариант психотерапии, когда есть возможность выговориться и послушать, получить некие советы, но не обязательно им следовать, получить почву для размышлений и развития. С другой стороны, некоторые методы психотерапии базируются на жесткости, авторитарности, патернализме – со стороны врача – это гипнотерапия, различные способы кодирования и т.д. Для каждого больного подбираются свои методы, наркологические больные, кстати, хорошо «идут» именно на таких методах и способах воздействия, любые другие они воспринимают как «бесхребетные» и «заигрывающие» и, соответственно, начинают манипулировать.

- Но у тебя ведь все-таки есть диплом психотерапевта?

- Не диплом, а сертификат. Диплом един для всех – врачебный, но к нему обязательно должен прилагаться сертификат о прохождении специализации. По психиатрии-наркологии я специализировался в 1998 году. Применяя все вышеперечисленные знания и умения на практике, я все же ощутил потребность в некоторой их систематизации и в 2000-м году поехал в славный город Рязань учиться в их медицинском университете на кафедре психотерапии. Успешно окончил, получил второй сертификат, дающий право официально заниматься психотерапией. С 2006 года работаю в Сосновом бору, если честно, то планировал это сделать немного позднее, но жизнь вносит свои коррективы…

- Любишь свою работу?

- Да, люблю, это мое призвание, и я себя ни в чем другом не вижу.

- Чем сейчас больше занят - наркологией или психотерапией?

- Сейчас почти в равной степени практикую то и другое, чаще всего – психотерапию, лежащую в области зависимостей. Семейные конфликты, межличностные отношения - это немного не мое. Но если эти проблемы есть у моего пациента, и тянут за собой другие – естественно, занимаюсь и ими.

- А еще какие-то сферы медицины тебя интересуют?

- Очень интересна проблема ВИЧ/СПИДа и онкологические заболевания… Хочу поработать на неполную ставку в нашем онкоцентре, так как три года назад был в шоке от того, что в нем нет не то что психотерапевта, но даже и психолога! И это в центре, лицензированном по пятому – высшему – разряду. Т.е. только представьте себе, человеку в лоб говорят о таком серьезном заболевании, как рак, и никто в этот момент его психологически профессионально поддержать не может. Нет такого специалиста

- Ты упоминал, что твой дед – врач, и дядя на врача учился. Можно сказать, что у вас династия врачей?

- Дед у меня врач-реаниматолог. Я когда еще в школе учился, как-то раз у него в больнице поработал санитаром месяц, полы мыл, утки выносил… Кроме того, побывал на нескольких операциях в качестве зрителя. И очень запомнилось, когда мне совершенно открытым текстом сказали: «Если работает твой дед, то смертей в эту смену не будет». Вроде можно назвать это везением, но 15 лет работы и ни одной смерти – это все же очень серьезный показатель.

- А чтобы дочь стала врачом, хочешь?

- Честно? Нет. Но если она примет такое решение – поддержу и помогу.

Вопросы с форума:

Не накладывается ли специфика работы на взаимоотношения?

В повседневной жизни я стараюсь быть просто человеком, но довольно трудно в ряде случаев вне стен клиники вести себя не как врач.

Присутствует ли у тебя профессиональная "болезнь" - при разговоре не с пациентом "автоматически" оценивать состояние его здоровья? А если что заметил - скажешь собеседнику или промолчишь? И почему?

Нет, если я просто разговариваю с человеком, то я с ним просто общаюсь. Если отмечу признаки явного нездоровья, то вежливо поинтересуюсь или тактично намекну, но – не с первых же фраз – естественно. Если же замеченное нездоровье напрямую будет угрожать жизни человека или окружающим – миндальничать не стану. Как это, собственно, и произошло однажды – нас с коллегой интереса ради принесло как-то на сбор группы анонимных алкоголиков, так там у одного из завсегдатаев этой группы все признаки алкогольного психоза были налицо. Ситуацию разрулили в перерыве.

Все болезни от нервов? Как излечить голову?

Ну почему – все? Есть еще и болезни от любви Голову лечить сложно, гораздо проще – не допускать там разного рода неприятностей – отдыхать, удобрять, беречь и любить

Не раздражает, что знакомые и малознакомые люди постоянно консультируются, что-то спрашивают по медицинским вопросам. Не чувствуешь себя "придатком к профессии", а не личностью?

Нет, не чувствую. Я – личность, профессия – вторично. Не раздражает, если интересуются. И если я могу что-либо сказать по этому вопросу – охотно отвечаю.

А какой Вы врач?

Думаю, что я хороший врач

Расскажи о своей мечте

Мечта – реализовать свои идеи в отношении интервенционных методик психотерапии в наркологии. Понемногу ее осуществляю – создаю и внедряю свои собственные методы, модернизирую уже существующие, одновременно “прочесываю” смежные области – психофизиологию, иммунологию, “черные дыры” (которые мне всегда были интересны) – онкология, ВИЧ/СПИД, суицидология и т.д.

Работа тяжёлая?

Своя ноша не тяжела Иногда бывает трудно – почти что каждый день

Коллеги также часто спрашивают совета, как форумчане?

Нет. Коллеги – профессионалы, в разговорах друг с другом мы скорее размышляем вслух, чем советуемся – если речь идет о работе, конечно же

Всегда была такая готовность помочь? Что это - любовь к людям вообще, профдеформация (сорри), черта характера, понятие долга, еще что-то?

Скорее всего – все вместе. Исключая только профдеформацию, которая, в моем понимании, все же сопряжена с появлением негативных черт у личности, при исполнении ей своего профессионального долга.

Бываете ли Вы благодарны друзьям и знакомым, которые во время отдыха (например, где-нибудь на природе за шашлыками) НЕ задают Вам вопросов на медицинскую тему?

Очень Хотя подобного рода вопросы меня не раздражают, и если все же задают, то охотно на них отвечаю.