История рождения моих дочек

Мне 44 года. На этом сайте  я уже давно. Очень хотелось написать историю рождения моих дочек. Может, она поможет многим девочкам обрести надежду и веру. Хочется сказать слова, которые мне когда-то сказала одна женщина, когда я совсем отчаялась: «Все будет хорошо, родятся у тебя детки!»

Начну все сначала. Замуж я вышла в 22 года, на последнем курсе института. Оставалось полгода и все – диплом. С мужем мы решили, что пока детей заводить не будем. Диплом – это нервы, переживания. Так мы продержались 2 месяца, пока к нам в гости не приехали друзья с очаровательным девятимесячным карапузом. Глядя на него, нам очень захотелось такого же малыша, и мы  решили, что все у нас получится: и диплом и дети.  Не тут-то было. Несколько дней задержки – это был праздник, надежда, что все получилось. Каждый раз, когда попытка кончалась «провалом», со мной начиналась истерика.  Я плакала, а муж улыбался и говорил, что я глупая девочка, нашла из-за чего плакать. Взрослые тети только радуются этому. Задержки у меня были большие, сказалось, что первые месячные у меня пришли в 16 лет, а у моей мамы аж в 22 года. С мамой в то время я не могла говорить об этом. Она считала, что это неприлично… А уже тогда надо было бить тревогу. Но это были другие времена, и наши родители были не так воспитаны.

И вот настал тот радостный день – это был конец февраля. В 6 недель я встала на учет в женскую консультацию. Потом была защита диплома, выпускной, на котором я сидела и на вопрос «Почему не танцую», с гордостью отвечала, что я беременна.

Срок 8 недель. Счастливые, мы пришли домой к моим родителям. И тут я обнаружила кровь. Очень испугалась, родители настояли, чтобы мы пошли в больницу. В приемном покое меня посмотрели и положили на «сохранение». Это был выходной день. Я пролежала день просто, без лечения. В палате нас было 6 человек и все «сохраняли».

В понедельник – общий обход. Мне назначили уколы – витамин Е, микстуру Павлова и таблетки – ношпа. Вечером пришел муж, сказал, что нам дают жилье – маленькую комнату – малосемейку (13 м²). Правда, на работе у него поинтересовались, действительно ли я в интересном положении. Если – нет, то нам хватит комнаты и 7м². Муж заверил, что «Да», лежу в больнице. Проводив мужа, я почувствовала - что-то со мной не то. Ночью сильно потянуло в туалет. Из меня стало все выходить. Так я пробегала все ночь. Под утро я совсем обессилела, голова кружилась, ноги не двигались, передвигалась по стенке.

Утром я рассказала все медсестре. Меня вызвали в смотровой кабинет, уложили на кресло и сказали, что это был самопроизвольный выкидыш. Надо произвести чистку. Со мной началась истерика. Я тут понаслушалась всего. “Чистка – это аборт, а первый аборт – это очень опасно”. А еще я очень боялась боли. Тут одна женщина так кричала, что мы все просто ежились от страха. Свои страхи я поведала врачу. Он успокоил меня. Сказал, что после чистки надо продержаться один год и все будет хорошо. Я согласилась. Процедура была не так болезненна (и еще  врач был хороший). Он разговаривал со мной, отвлекал меня. Пришла я в палату и ничего не могла понять, что со мной.

Вечером пришел муж и сообщил радостную весть – у нас есть своя квартира. И тут я его расстроила. Как он изменился в лице, отвернулся от меня, и я увидела в его глазах слезы. Он сказал, чтобы я шла в палату, и ушел. Я представляю, что творилось у него в душе. Со слезами я ушла. Девочка, которая лежала напротив, узнав что со мной, закатила истерику – требовала, чтобы меня убрали в другую палату. Ее можно было понять. У нее уже был один выкидыш, и она очень боялась второго. А в больнице не каждый может спокойно лежать и пропускать мимо себя  несчастье других. Да и мне самой было трудно находиться среди девочек. Они сохраняют, а я уже нет. Медперсонал старался меня как-то отвлечь и не травмировать других,  просили помочь сестре-хозяйке.

Через неделю я вернулась домой. Мы стали обустраивать свою комнату, клеить обои, покупать мебель. Это как-то отвлекало меня от грустных мыслей. Мы надеялись продержаться год. Очередную задержку я не восприняла  всерьез. Тут еще были проблемы с трудоустройством. Я должна была получить «открепление» с места распределения после института, чтобы работать в другом месте. Ждала официальную бумагу. Когда «задержка» стала долгой, я пошла в больницу. Беременность – 7 недель. Вот тебе раз, не прошло и 2 месяцев. Сначала я испугалась – срок не выдержали, потом успокоилась – все будет хорошо. В 8 недель меня положили в больницу на «сохранение». Пролежала 2 недели. Все было хорошо. Я чувствовала себя замечательно и решила что все страшное позади, можно покупать детские вещи и игрушки.

«Открепления» все еще не было. Родители мужа стали возмущаться,  что я сижу без работы вот уже полгода. Все мои объяснения не хотели слушать. Считали, что я просто лодырь и не хочу работать. Я не хотела с ними конфликтовать и молча слушала их обвинения. Однажды мы были в гостях у его родителей в деревне. Юра ушел на рыбалку, а я села со свекровью перебирать картошку. Свекровь вернулась к разговору о моей работе. Она возмущалась, кричала на меня, я молча слушала ее. Но когда она перешла на грубость по отношению к моим родителям, стала говорить, что меня  беременную теперь никуда не возьмут на работу и что я для них «счастье, которое привалило», ее сын – лопух и т.д (до сих пор больно вспоминать об этом), я встала, собрала вещи и ушла.

Я пошла на станцию, чтобы уехать домой. Идти было далеко. Дорога проходила вдоль железной дороги и у меня возникла мысль – а что если …  В тот момент мне почему-то не хотелось жить. Я шла, слезы застилали глаза. Было очень обидно. Я поняла, что мой ребенок не нужен никому:  ни мужу, ни его родителям. Глупая, я не думала о своих родителях. Как приехала в город, я не помню. Сразу же пришла к своей знакомой, которая работала акушеркой, расплакалась, сказала, что я хочу сделать аборт. Знакомая стала уговаривать меня, я ничего не хотела слушать. Тогда она сказала, что ждет меня в больнице через 3 дня.  Со слезами я пришла домой к своим родителям. Без слов они сразу все поняли. Папа стал уговаривать меня, успокаивать, говорить, что все обойдется, и они помогут мне воспитать этого ребенка. Он нашел домашний телефон  начальника отдела одного НИИ, где меня ждали после открепления, позвонил, умолял взять меня без этой «бумаги». Милая женщина – Галина Степановна, она согласилась.

Я успокоилась, муж вернулся от родителей, сказал, что я дезертир, и что его мама очень расстроилась, наговорив мне всяких слов. Через неделю пришло мое «открепление», я вышла на работу, и казалось, что все закончилось хорошо.

При сроке 18 недель, однажды вечером, я почувствовала как внутри меня что-то сжалось в комок. Я подумала, что это шевеление и даже обрадовалась. Потом это повторилось, и пошла кровь. 

И опять больница. На этот раз лечение было усиленное, постельный режим. Я старалась держать себя в руках, ничего не получалось – слезы каждый день. Юра даже как-то пошутил по-черному. “Зачем нам такие дети, которые, еще не родившись, треплют родителям нервы“. Кровотечение не останавливалось. Врачи, посовещавшись, решили вызывать роды. УЗИ тогда не было. По своим признакам они определили, что ребенок внутри – мертвый, идет отторжение плода и надо спасать меня. Стимуляцию назначили на следующий день в 10-00 утра. К 10 вечера я должна была родить. Мне  хотелось посмотреть на ребенка, когда он родится, но медсестра сказала, что лучше не надо. А то он будет «стоять» у меня перед глазами всегда. В стимуляцию входили уколы через 3 часа (вены у меня были плохие и к концу делать укол было просто негде), касторка, хинин.

К вечеру у моей кровати собралась куча любопытных дам. Всех интересовал вопрос, почему я не кричу, ведь все кричат при схватках.  Им хотелось самим принять у меня роды. В это время мои родители и Юра сидели дома "на телефоне" и ждали окончания родов. Схватки начались, к ним присоединились сильная рвота и озноб. Меня трясло. Сказали, что это предродовой озноб. Потом пришла медсестра и сказала, что пора. Палатные дамы расстроились – не удалось поучаствовать. Меня хотели отвезти в операционную на каталке, но каталка не прошла между кроватями. Пришлось мне идти самой в другой конец коридора, придерживая уже показавшуюся головку. Пришла врач, на голове колпак, под ним – бигуди, взяла в руки какой-то инструмент. Я очень испугалась, стала говорить, что ничего не надо, я рожу сама. На что она очень грубо ответила что-то по поводу мужа. Ребенок выскочил быстро. Я не стала на него смотреть (утром я узнала, что это был мальчик, с синей головой, он еще пищал).

Потом я опять сама дошла до палаты, у меня начался послеродовой озноб. Накрыли меня 3 одеялами, и я уснула.

Утром проснулась и почувствовала в себе какую-то пустоту. До меня только дошло, что внутри меня больше никого нет.  Я уткнулась в подушку и плакала. Потом пришли мама и Юра. Я никого не хотела видеть. Муж отворачивал от меня глаза, а мне было стыдно на него смотреть. Я считала себя виноватой и какой-то неполноценной. Так шли дни в больнице. Днем ничего, а вечером, когда приходил муж, я возвращалась от него со слезами и рыдала все ночь. А тут как-то пришла мама и принесла открытку от одной родственницы, в которой она поздравляла их с рождением внука. Это было выше моих сил. Со мной началась истерика, еле успокоили.

К моим переживаниям добавилась еще боль, которая была постоянно. Я не понимала, что со мной и боялась говорить врачам. У  меня не болели груди, не пришло молозиво, постоянно были боли в виде схваток. Не в силах больше терпеть боль, я пошла к медсестре и упала в обморок. Очнулась я в смотровом кабинете. Дежурный врач, сказала, что надо сделать диагностическое выскабливание и мне станет легче. Оказывается, внутри остался кусочек, от которого мой организм пытался избавиться. Мне и, правда, стало легче, тут же загрубели груди, полилось молозиво. Мне перевязали груди. Запретили пить. Каждый глоток воды мне причинял боль в грудях.  Матка моя плохо сокращалась. Я вышла из больнице и еще почти месяц была на больничном.

Весь день я была дома одна и давала выход своим эмоциям. Я доставала детскую одежду, прижимала ее к себе и причитывала, как по покойнику. Вечером приходил Юра и ругал меня за мои красные глаза. Так продолжалось долго. В конце концов, он велел любым путем избавиться от одежды и игрушек. Я отдала их свой знакомой. Но это не спасло. На улице была весна, а я замечала только детей, мам с колясками. А больнее всего мне было видеть пап, гуляющих со своими детками. Я ходила на работу, шла домой и видела только это. Дома начиналась истерика. Мы перестали ходить в гости к друзьям. У всех были дети. Я чувствовала себя виноватой. Юра не разговаривал со мной на тему детей, но я видела, как ему тоже было тяжело. Родственники мужа говорили, что я сойду с ума на почве детей, что так нельзя зацикливаться. Я все понимала, но ничего не могла с собой поделать. В календаре я отмечала дни, когда пройдет год, и можно попробовать еще раз. Это год мне показался вечностью.

Прошел год. Мы взяли отпуск и поехали к друзьям в Москву. Жили в маленькой коммунальной квартире, спали на полу и были счастливы. Решили, что начнем «заводить» ребенка именно здесь. На том и порешили.

Когда мы вернулись назад, в назначенный срок месячные не пришли. Очень сильно болела спина. Дома я постоянно измеряла базальную температуру. В больнице один врач мне посоветовала это делать. Она сказала, что температура в первые недели беременности должна быть 37^о и выше. А у меня была – 36,4. Я пошла в женскую консультацию,  рассказала о своей спине и температуре. Мне  поставили срок 9 недель.  Врач, хорошая мамина знакомая, узнав, что у меня сильно болит спина, взяла меня за руку и отвела в приемный покой больницы. «Третьего выкидыша нам не надо» - сказала она. В больнице дежурный врач поставила мне срок 9-10 недель. Месячных у меня не было 90 дней. Опять лечение, постельный режим. И опять пошла кровь. Увидев ее, я чуть не сошла с ума.

Я накрылась одеялом, уткнулась в подушку и проревела сутки. Мне никого не хотелось видеть, особенно мужа. Я плакала и думала, как я теперь посмотрю ему в глаза. Третий выкидыш – это слишком. Он так хочет и любит детей, а я какая-то уродина, не могу родить. Девчонки в палате успокаивали меня, говорили, что все еще будет, и дети, и даже схожу еще потом на аборт. Я ничего не хотела слушать, говорила, что ничего этого никогда не будет. Для меня в тот момент их слова были на уровне фантастики. За эти сутки  слез у меня появились первые седые волосы. Было мне тогда 25 лет.

Утром пришла заведующая отделением, чудесная женщина. Выслушав меня, узнав мою температуру, она сказала, что никакой беременности у меня не было, а просто очень большая задержка. Боже, какое это было счастье!  Я вскочила с постели, побежала звонить домой родителям, мужу на работу. Юра пришел вечером, мы вместе посмеялись, как я с месячными лежу в больнице, в то время как женщины-изолировщицы в такие дни на морозе работают.

Я вышла из больницы. И начались «трудовые» ночи. Я измучила мужа своими просьбами. Секс для меня превратился в работу. Я хотела заниматься по несколько раз в  день, чтобы ускорить процесс зачатия. Но прошел год и - все впустую. 

Меня поставили на учет по бесплодию. Я сдавала кучу всяких анализов. Врачи говорили, что я должна родить здорового ребенка, только надо подождать, люди по 10 лет ждут, а тут всего год прошел. Я ничего не хотела слушать, какие 10 лет? Хочу сейчас! Немедленно! Лечения мне не назначали, одни анализы, которые меня раздражали. Я целый год чертила графики моей температуры. Их скопилось столько, что хоть стены обклеивай.

Мама нашла мне бабушку-знахарку. В то время она брала большие деньги за сеанс – 5 рублей. Она лечила заговором и банками. Когда я к ней пришла, она с уверенностью сказала, что через месяц я буду беременна. Целый месяц я ходила к ней. Отдала всю свою зарплату. И все бесполезно. Правда, с самого начала я не верила в это. Юра говорил, что раз я не верю, нечего и ходить. После бабушки я поехала к врачу (хорошая знакомая и однокурсница моего брата). Она первая поставила мне диагноз – поликистоз яичников, синдром Штейна-Левенталя. Потом папа познакомил меня (как это и странно звучит) с заводским врачом-гинекологом. Чудесная женщина, я и сейчас продолжаю к ней ходить. Она, если можно так сказать, мой личный врач. Как выяснилось, она жила там же, откуда родом и мой муж. Хорошо знает его и родителей. Ей я рассказала все свои несчастья. Она поставила мне тот же диагноз, сказала, что необходима операция. Я согласилась.

Мои родители всячески отговаривали меня от операции. Говорили, что можно и без детей прожить, раз уж так получается. Но мы с мужем решили - испробуем все способы.

Я прочитала все, что смогла об этом заболевании. Выяснила, что вероятность забеременеть после операции  от 60 до 85 %. Мне хотелось попасть в 85%. Очень надеялись мы на нее.

Перед операцией Юра взял мне курсовку в местный профилакторий. Очень хороший, с грязелечебницей, на юг ехать не надо. Днем я работала, потом ехала лечиться, вечером возвращалась домой. В профилактории я познакомилась еще с одним врачом-гинекологом. Ее подкупили мои точные записи по учету месячных, графики температур. Она сказала, что очень верит в благополучный исход операции, и через год ждет меня к ней в гости с малышом. Мне хотелось верить в это.

После грязевых процедур нельзя было заниматься сексом. Так нас проинструктировали здесь. Но мне запомнилась одна фраза из очень старой книги по гинекологии, что при бесплодии оказывается нужно и можно «этим» заниматься. Так мы и поступали каждый вечер, когда я возвращалась после лечения. 

Срок курсовки закончился. Я начала сдавать разные анализы для операции. Но выяснилось, что сердце слабенькое, кровь очень плохо свертывается. Операцию отложили и назначили курс лечения, для улучшения моего состояния. 

Меня направили к терапевту. Она хороший врач, но, узнав, что мне предстоит операция, целый час убеждала отказаться от нее. Приводила кучу примеров, что все это бесполезно. Даже сказала, что у нее очень близкая родственница делала эту операцию, и не помогло – детей так и нет. Она посоветовала мне не мучить себя операцией, а поехать с мужем в Детский Дом и взять оттуда малыша. Убеждала, что, увидев, какие там детки, мы одни не вернемся, обязательно какого-нибудь возьмем. Я не хотела ее слушать, говорила, что мне всего лишь 26 лет, на мне еще не поставили «крест». Вот когда мне скажут, что извини, голубушка, мы сделали все что смогли. Тогда я еще подумаю, ехать или нет в Детский Дом. Очень хотелось именно своего, боялась я дурной наследственности чужих детей. Муж по этому поводу вообще ничего не хотел слушать. Он считал, раз я уже была беременна, значит, сможем сами родить, своего.

Курс лечения я только начала, а у меня задержка. Подождала я немного и отправилась к «папиному» врачу. Она посмотрела меня, улыбнулась и сказала: «Срок 9 недель». На слова «9 недель» я рассмеялась. Знаю я эти недели, лежала с ними. Но она вместе с медсестрой  убеждали меня, что это «настоящие» и велела прийти через 3 недели.

Через 3 недели я пришла опять. Срок 12 недель – это уже факт. Врач и медсестра  по этому случаю сделали на дереве зарубку – надежда на благополучный исход.

Беременность протекала отлично. Никакого токсикоза. Все было замечательно. Правда, я очень боялась срока 18 недель. Дома по календарю подсчитала срок, когда будет 18 недель и хотела выбросить этот день из головы, узнала и забыла. Но видно эта дата «засела» глубоко. И надо же такому случиться, именно в этот самый день, у меня опять пошла кровь. Это было вечером. Я сказала мужу, чтобы он вызывал скорую. Он отказался, велел ложиться спать. Сказал, что если я попаду в больницу, то мы опять останемся без ребенка. Всю ночь я не могла заснуть. Утром пришла на работу и взяла 3 дня за свой счет. Побежала к своему врачу. Она сказала, чтобы я особенно не настраивалась на благополучный исход беременности. Что виновны во всем мои яичники. «Сколько проходишь, столько и проходишь». Велела пить «Туринал», «Викасол», витамин Е. Гормональные средства назначать не стала. Гормоны – палка о двух концах. Мне помогут, а ребенку могут навредить. Будь что будет.

Я стала пить все это. Мама еще предложили опять сходить к бабушке-лекарке, у которой я была до беременности. Я согласилась. На этот раз я поверила ей. Не знаю что помогло – лекарства, бабушка или огромное желание, но кровь остановилась.

Беременность продолжалась. Со срока 29 недель моя матка постоянно была в тонусе. Участковый врач сказала, что мне надо больше лежать и отправила меня в досрочный декретный отпуск. Еще она сказала, что нам бы только дотянуть до 7 месяцев и тогда спокойно рожать. 

А другая врач, которая смотрела меня при оформлении декретного, сказала, что мне немедленно надо ложиться в больницу. И даже отругала меня за беспечность и нежелание родить здорового малыша. Про больницу я ничего не хотела слушать. Мой участковый врач заступилась, назвав меня женщиной с неустойчивой психикой. Сказала, что мне противопоказана больница. Так я ушла в декрет в 29 недель. Дома я пролежала один день и поняла, лежи не лежи, а матка все в том же тонусе. Тогда я стала  наводить порядок в комнате.

Я перехаживала все сроки, их у меня было 3. Когда прошел последний срок, меня убедили лечь в больницу. Пришлось ложиться, но тут я была уверена, что все будет хорошо. Я дотянула  до 9 месяцев. Врач, который принимала меня, сказала, что я сегодня должна родить... Но увидела меня утром все с тем же животом. Потом прошел еще один день. Тогда, собрав врачебный консилиум, врачи решили вызывать роды. Роды толком вызвать не получилось: касторку я пить не стала, в вену мне не попали, только проклизмили и проводили в предродовую. Пришла врач, проткнула пузырь и тут же начались схватки. Родила я по времени за 1 час. Ничего даже почувствовать не успела. Да, при схватках было больно, ноги сводило судорогой. Но все это так быстро пролетело.

В родзале была куча врачей. Откуда они набежали, я не поняла. Ребенок для моего строения оказался крупным и пришлось сделать  разрез. Я даже ничего и не почувствовала как. Зашили тоже быстро. Но это все не самое главное, главное я родила ДОЧКУ. Она родилась быстро, так называемые стремительные роды. Мне хорошо, а ей не очень. Потом были проблемы. Но все это было потом, а тогда я была счастлива и плакала на столе. Сбылась наша мечта. Мне было тогда 27 лет, было 12 июля 1989 года.

Муж очень хотел дочку, но назвали мы ее так, как хотела я  - Татьяной. Потом были бессонные ночи. Это продолжалось до трех лет. Она плакала по ночам. Днем спала, а ночью просыпалась в 2 часа и плакала. Куда мы только не ходили. Еще она у нас посинела в 4 месяца. Сказались мои стремительные роды. А так все было просто замечательно. И мы с мужем захотели еще одного ребенка. Мужу опять захотелось дочку. И опять сразу ничего не получилось.  Так прошло почти 7 лет. 

В январе 1996 года скоропостижно умирает мой папа. Я была в шоке, а тут еще задержка. Мы очень испугались, а вдруг это беременность и я в таком шоковом состоянии. Муж очень опасался за меня. Уговорил попить лекарства, чтобы как бы чего не вышло. Но это действительно была задержка. 

Меня направили на УЗИ. Врач посмотрел и спросил, чего я хочу. Я сказала, что хочу ребенка. Он очень удивился и сказал, что с такими болячками женщины у нас не рожают совсем. Каково было его удивление, когда я сказала, что у меня уже есть ребенок. «Значит очень хотели» - ответил он.  «Живи и радуйся, что хоть один есть, на большее не рассчитывай». Мы и стали жить. Прошло 3 месяца, опять задержка. Я купила тест и о чудо – 2 полоски!  Я показала их мужу, он очень удивился. Было какое-то странное чувство. Мне очень хотелось мальчика. Я даже имя ему придумала, хотела назвать его в честь моего папы – Николкой. Мужу по-прежнему хотелось дочку.  Так и получилось. УЗИ показало – девочка.

Беременность протекала хорошо, без осложнений. В больницу, правда, положили все-таки за неделю до родов. Боялись моих «первых» стремительных родов. Родила я через неделю, помучилась 2 часа (они показались мне вечностью). Роды прошли нормально, без разрывов и разрезов. Родилась дочка Настенька. Так назвал ее муж. Было 20 декабря 1996 года и мне 34 года.

Вот такая история. Длинная, но мне очень хотелось ее написать. Может, кому-то она придаст надежду.