Саша Николаева
Покидая Неверленд.
Я не суд, чтобы выносить вердикт. Я не знаю про Майкла. Но, даже если это выдуманная история, мне важно то, что об этом стали говорить.
Наиболее важными для меня стали следующие осознания:
Совращение ребёнка - это не акт. Это процесс. Это отношения. Это Система отношений, в которой находятся не только ребёнок и насильник, но и довольно часто члены семьи.
Ребёнок доверяет этому человеку (насильнику).
Ребёнку с этим человеком (насильником) хорошо.
Ребёнок чувствует себя особенным.
Он переживает свою ценность в отношениях с этим человеком (насильником).
С этим человеком у ребёнка доверительные и исключительные близкие отношения.
У ребёнка с этим человеком появляется тайное «МЫ». МЫ, которое противопоставляется всему остальному миру.
Эта связь настолько ценится ребёнком, что молчать и никому не говорить - это гарантия сохранения этих отношений.
Ребёнок не переживает насилие, как насилие. Он переживает насилие, как доказательства любви или особой значимости переживаемого опыта для них ОБОИХ.
Ребёнок верит в то, что он важен и значим для того другого (насильника).
Тот другой (насильник) внимателен эмоционально, физически и психологически с ребёнком.
Ребёнка страшит, что если кто-то узнает об их связи, то он навсегда потеряет столь важного человека или потеряет жизнь. Что-то крайне страшное произойдёт, если кто-то узнает.
Одна из очевидных проблем (как всегда, не видно именно того, что лежит прямо перед носом) - это то, что у нас в головах абсолютно не верное представление о насильнике-педофиле, как о неком страшном человеке с косматыми волосами в плаще и жутким взглядом, поджидающего ребёнка за углом. Нет, нет и нет.
Мы наивно полагаем, что ребёнок переживает насилие, как насилие. Мы убеждены, что ребёнок расскажет, если его обижают и если кто-то причиняет боль. Но беда в том, что ребёнком это может не переживаться, как насилие.
То, что показано в фильме, не единственный возможный вариант установления отношений между насильником и ребёнком, но стоит помнить, что чаще всего - это именно УСТАНОВЛЕНИЕ ОТНОШЕНИЙ. С кем-то очень важным для ребёнка.
Размышляя о насилии, о совращении, о сексуальных отношениях между взрослым и ребёнком, я столкнулась с тем, что у меня почти напрочь отсутствует словарь для того, чтобы рассказать об этом. И я вижу эту образовавшуюся недостаточность слов, как следствие стигматизации в обществе темы сексуальности, секса, интимности, сексуальных контактов. Попытка рассказать о сексуальной связи может быть сопряжена у ребёнка с чувством стыда, переживаться как то, о чем нельзя говорить. Как мне видится, это наша расплата за то, что мы не говорим друг с другом о сексе, об интимности, о границах, о тех самых местах, которые каждый вправе выбирать, кому показывать, а кому нет. Об этом самом «нет», которое можно говорить даже самым близким людям, не боясь их потерять.
Я задаюсь вопросом - как так получилось, что ни с кем, кроме как с насильником, ребёнок не смог почувствовать особенную связь, переживать свою ценность, значимость, особенность.
Конечно, в этом немалую роль играет личность самого насильника, его авторитет, его «особость» в глазах ребёнка и то, как по-особому (и от этих слов холодеет внутри) этот человек смотрит на ребёнка.
Размышляя об этом я выделила для себя несколько важных направлений для размышления в связи с этим:
Отношения. Если в жизни ребёнка есть хотч бы одни, а лучше несколько доверительных, тёплых, принимающих близких отношений, в которых он, таким какой он есть, переживает себя особенным, ценным, видимым, значимым - это профилактика?
Авторитет. Если в окружении ребёнка есть несколько фигур, разных, Группа людей, принадлежащие разным сферам жизни, разным системам, на которых он может равняться, которые могут быть наставниками - это профилактика?
Границы. Если ребёнок растет с ощущением и знанием, что даже в самых близких отношениях (или - особенно в близких отношениях) никто не имеет права принуждать его делать то, что ему не нравится, или то, что он не хочет делать, и что нет того, что в близких отношениях нужно скрывать от других - это профилактика?
Если мы перестанем табуировать тему сексуальности и начнём разговаривать с детьми о сексе и всем, что с ним связано, НА ИХ ЯЗЫКЕ - это поможет спасти детей он насилия?
Если мы перестанем учить детей слушаться старших, просто потому что они взрослые, в том числе и нас - папу, маму. Если мы начнём обсуждать, слушать, принимать возражения, признавать свою неправоту перед своим ребёнком, не обвиняя и не назначая его ответственным за наши поступки и чувства - это поможет?
Если мы сами освободимся от насильственных мыслей и действий по отношению к самим себе и перестанем ждать, когда кто-то взрослый придёт и спасёт наши жизни - это поможет?
Вот с такими вопросами я остаюсь. А вы?
Саша Николаева
Покидая Неверленд.
Я не суд, чтобы выносить вердикт. Я не знаю про Майкла. Но, даже если это выдуманная история, мне важно то, что об этом стали говорить.
Наиболее важными для меня стали следующие осознания:
Совращение ребёнка - это не акт. Это процесс. Это отношения. Это Система отношений, в которой находятся не только ребёнок и насильник, но и довольно часто члены семьи.
Ребёнок доверяет этому человеку (насильнику).
Ребёнку с этим человеком (насильником) хорошо.
Ребёнок чувствует себя особенным.
Он переживает свою ценность в отношениях с этим человеком (насильником).
С этим человеком у ребёнка доверительные и исключительные близкие отношения.
У ребёнка с этим человеком появляется тайное «МЫ». МЫ, которое противопоставляется всему остальному миру.
Эта связь настолько ценится ребёнком, что молчать и никому не говорить - это гарантия сохранения этих отношений.
Ребёнок не переживает насилие, как насилие. Он переживает насилие, как доказательства любви или особой значимости переживаемого опыта для них ОБОИХ.
Ребёнок верит в то, что он важен и значим для того другого (насильника).
Тот другой (насильник) внимателен эмоционально, физически и психологически с ребёнком.
Ребёнка страшит, что если кто-то узнает об их связи, то он навсегда потеряет столь важного человека или потеряет жизнь. Что-то крайне страшное произойдёт, если кто-то узнает.
Конечно, в этом немалую роль играет личность самого насильника, его авторитет, его «особость» в глазах ребёнка и то, как по-особому (и от этих слов холодеет внутри) этот человек смотрит на ребёнка.
Размышляя об этом я выделила для себя несколько важных направлений для размышления в связи с этим:
Вот с такими вопросами я остаюсь. А вы?
И прикрепляю интервью Опры в первом комментарии. Оно как-то очень здорово дополняет сам фильм. После него у меня не выходит из головы слово «grooming”, ухаживание...брр...
https://www.youtube.com/watch?v=JIiq4Jnmam8&feature=youtu.be