Mihrutka ,
Катерина, добрый день!
Первую заметку (та, что на белорусском - первые два фото) перевела.
Местами звучит немного коряво, упрощенно что ли. Но перевод практически дословный, т.к. хотелось сохранить стиль автора.
ДНИ, ПОЛНЫЕ ТРЕВОГ
Эмилия Григорьевна Кузнецова родилась в деревне Галовчин (?). Перед войной жила в Рославле на Коммунистической улице. Когда муж в 1941 году ушел на фронт, на руках у женщины остались двое маленьких детей. Ларисе было два года, а Гене исполнился только месяц. Разве отправишься в дорогу с ними?
Комсомольское сердце искало выход. Миля понимала, что в городе действует подполье, т.к. иногда появлялись листовки и сообщения с фронта, написанные от руки или напечатанные на машинке. Она жила надеждой на что-то важное, детально не осмысленное и не очерченное, но которое обязательно произойдет в ее жизни. И вот вечером, поздней осенью 1941 года, в квартиру тихо постучали. С интересом Миля разглядывала гостью, которая стояла у порога. Взгляд у девушки был утомленный и больной.
Беженка я, домой добираюсь. Можно у вас переночевать?
Немцы ж в этом доме. Если не боишься, ночуй, - ответила Миля.
Я с братом.
Ну, что ж, веди и его.
Так Клавдия Гаврилова с "братом" жила некоторое время у Мили. К квартирантам иногда приходили два парня, которые были соседями. Бывает, люди не знают друг друга, а в беде сближаются и понимают /друг друга/ быстро. Так случилось и у Мили Кузнецовой. Она узнала, что двое молодых - Клава и её напарник - являются советскими развед-чиками. Они были переброшены за линию фронта с рацией, чтобы передавать необходимую информацию на Большую землю.
Первые дни для Мили были полны тревог и опасений. Но ненависть к врагу пересиливала страх. Человеческая тревога отступала на задний план. На передний /план/ ярко выступало людское горе, которое принесли чужаки. Миля Григорьевна иногда думала: почему разведчики выбрали её квартиру, рядом с которой жили немцы? Не было ли это ошибкой молодых людей?
С каждым днем она убеждалась, что советских разведчиков фашисты никогда не будут искать там, где живут солдаты.
Вместе с Клавой Миля ходила в разведку. Женщины изучали обстановку в городе, добывали сведения о размещении войсковых частей, выявляли места расположения техники и местоположение складов с боеприпасами. Добытые сведения радист передавал на Большую землю.
Наступила весна 1942 года. Разведчики выполнили задание и снова перебрались за линию фронта. Миля не могла пойти с ними из-за детей. Но она продолжала дело своих боевых друзей.
Однажды в теплый тихий день, управившись с домашними делами в квартире, Миля выглянула в окно, чтоб посмотреть на Ларису и Гену, которые гуляли на улице, и увидела немецкую автомашину. Дальше всё было, как во вне, нечетко, смутно: гестапо, тюрьма, допросы, пытки. Миля Григорьевна молча терпела издевательства. Ей хотелось увидеть детей, узнать, что с ними, где они. Когда стихал шум в городе, заключенные в камерах отчетливо слышали далекие взрывы орудий. Это придавало им сил. Развязка произошла неожиданно. Фашисты погрузили заключенных в вагоны, а старых и детей погубили в тюрьме. Миля очнулась в вагоне, который был набит людьми. Только по солнцу и звездам поняли, что поезд едет на запад. «Рабство» - мелькнула мысль в её голове.
Однажды поезд остановился. Через окна люди увидели болотистую местность, поросшую кустарником. Здесь народные мстители подорвали железную дорогу. Долго стоял поезд: шли ремонтные работы. Под вечер невольников выпускали на несколько минут по очереди из вагона. У Мили мгновенно созрела мысль: нужно выбрать момент. Она с одной девушкой кинулись в сторону от железной дороги. Кусты и высокая осока дали им убежище.
В лесу она встретилась с народными мстителями партизанского отряда имени Чкалова первой Минской бригады, командиром которого был Иванов. Два года Э.Г. Кузнецова ходила на боевые задания, подрывала железную дорогу, мосты, была ранена. Её партизанская жизнь, борьба отмечена многочисленными государственными наградами. После Миля Григорьевна нашла своих детей Ларису и Гену. Это было для неё великим счастьем и радостью.
В.Гузав, нештатный корреспондент газеты «Заря коммунизма»
На снимке: Э.Г. Кузнецова (фото военного времени)
Даа, были люди. Героические. Слава им, вечная память погибшим.
Первая газета точно на белорусском. У меня бабушка украинка, сразу видно, что не украинский это.
Рут (белый дракон) ,
Да.. она детей, когда Гестапо приехало, вытолкала и велела бежать бежать бежать. Они добрели до какой-то деревни, их бабулька какая-то приютила и прятала в подполе, детей немцы нашли, посмотрели что тощие чумазые и подкармливали...
SvettMama ,
Если на церковнославянском молитвы читаете, то украинский и белорусский не представляют большой сложности.
Украинский с русским,по моему ощущению, разошлись лет 50-60 назад. Потому что мой папа из деревни с севера Кировской области свободно употреблял "украинские" слова в русской речи и не считал их иностранными.
Расхождение связано, я считаю, с повсмеместным распространением радио и телевидения, т.к. передачи велись изначально на литературном русском языке, а после исхода населения из деревни в город говоры и диалекты, основанные на старорусском языке, постепенно исчезли.
SvettMama ,
Если к языкам способности есть, то со славянской группой проблем особых нет. Самые непривычные - чешский и польский из-за сильного влияния немецкого.
Мне в детстве выписывали журнал Барвинок на украинском, после этого церковнославянский довольно легко воспринимается. "Слово о полку Игореве" уже потруднее читается.
Mihrutka ,
Вторая статья тоже готова )
Единственное место - в самом начале, на сгибе, не могу разобрать буквы.
И несколько скобок такого вида /.../ есть в тексте - плохо видно слово, подставила подходящее по смыслу.
МИЛЯ С КОММУНИСТИЧЕСКОЙ УЛИЦЫ
Этих дней не смолкнет слава
Теперь у неё самая мирная профессия – мастер-парикмахер. Клиенты зовут её Эмилией Григорьевной. А дома маленькая Наталочка зовет бабулей.
Может, потому и тяжело представить образ юной, миловидной женщины…
/не видно на сгибе/
… молодость, запал и звали её ласково и символично: Миля с Коммунистической. Или просто – Земляничко. Эта девичья фамилия очень подходила к её круглолицему, румяному, всегда улыбающемуся лицу.
Было тяжелое лето 1941 года. Уже много дней от Великих Лук до Рославля гремела жестокая Смоленская битва. Силы были неравны. По старой дороге отступали полки Красной Армии. С горечью приходилось признавать: врага не удастся остановить на этих рубежах. Фашисты рвались на восток.
Миля не успела вовремя эвакуироваться из Рославля. Не смогла она и присоединиться к беженцам, которые бежали от немецкого нашествия. Муж с первых дней войны ушел на фронт, а на руках у женщины осталось двое малышей. Ларисе не было ещё и двух лет, Гене только что исполнился месяц. Разве с таким «хвостом» убежишь?
Так в жизнь вошло незнакомое, липкое, как паутина, слово «оккупация». В Рославле сосредоточились отборные части, стратегические и технические резервы гитлеровцев для решающего наступления на Москву.
Над городом, как знак страшной беды, поднялся огромный фашистский флаг со свастикой.
Но где-то в глубокой тайне действовало невидимое подполье и чья-то уверенная, твердая рука управляла им. Не терпелось присоединиться к этим смелым людям, чтобы делать что-то полезное для любимой Родины, которая переживала тяжелые дни. Но как это сделать? Ведь про это не спросишь никого, не попросишь адрес.
Помог один случай. Было это уже поздней осенью 1941 года. Однажды вечером в дом по улице Коммунистической постучала незнакомая девушка. Она выглядела уставшей и больной. Спросила несмело:
Можно ли у вас переночевать?
Пристально разглядывала Миля неожиданную гостью:
Откуда ты? Кто такая?
Клавой меня зовут. Беженка я. До Брянска добираюсь.
А сама внимательно приглядывается к хозяйке, словно изучает её.
Не знаю, что делать с тобой. Семь фашистов у меня квартируют. Если это не пугает тебя – оставайся.
Спасибо. Но я не одна. Брат со мной.
Ну, что ж. Где один, там и двое. Веди своего брата.
Девушке показалось, что хозяйка усмехнулась. И было в этой усмешке что-то такое человечное, доброжелательное, что гостья сразу почувствовала доверие к молодой женщине.
Сначала Миля приняла своих новых квартирантов за двоих влюбленных. Они всё время /были вместе/ и про что-то говорили шёпотом. Потом к ним стали приходить ещё два парня, которые жили на квартире … у немецкого старосты Ликандрия Борисова, и всё же женщина начала понимать: не обычные это беженцы. А что скрываются – значит, так надо. Конспирация. Вскоре она предложила Клаве:
Оставайтесь до весны. Привыкла я к вам. Всё мне легче.
Спасибо. Но… - смутилась девушка.
Тогда Миля порывисто пошла в угол, подняла доску пола и протянула Клаве маленькую серую книжечку:
Вот, смотри!
Так Миля Земляничко стала своим человеком в группе молодых советских разведчиков, которые были перекинуты через линию фронта для подпольной подрывной работы в тылу врага в самое тяжелое время осени 1941 года.
Миля думала, почему парни выбрали местом своего убежища её дом и дом старосты? Не было ли это молодецкой бравадой, дерзким риском? А потом поняла: это был трезвый расчет опытных разведчиков. В последнюю очередь их искали бы там, где обитают немцы. Кроме того, фашисты, сами того не замечая, в разговорах выдавали немало военных тайн.
Вскоре Миля Земляничко начала получать боевые задания. Вместе с Клавой она ходила в разведку, узнавала про размещение немецких частей, техники, складов с боеприпасами, про эшелоны на железнодорожном узле. Все эти сведения нужно было незамедлительно и незаметно передать на Большую землю. И в этом Миля проявила изобретательность. Они с Клавой стирали для немцев бельё. Чтобы высушить его, протянули во дворе провода. Вот эти провода для связистов со спрятанной радиостанцией служили отличной антенной. И чем добросовестнее были молодые прачки, тем чаще взлетали на воздух фашистские эшелоны, горели цейхгаузы и склады, падали советские бомбы на объекты врага.
Вот так в тревогах и борьбе прошла суровая зима – первая зима войны. Настала весна, а с ней закончилось питание для подпольной радиостанции. Разведчики выполнили свое задание и собирались снова перейти линию фронта. За это время они крепко сдружились с Милей Земляничко и предложили женщине пойти вместе с ними. Молодая женщина тоже не представляла своей жизни без товарищей. Но пойти с ними не могла: её удерживали в Рославле маленькие дети.
Какой бы печальной не была разлука, она не могла /уменьшить/ радость от того, что Клава и парни благополучно перешли линию фронта. А Миля продолжала работу в Рославльском подполье, где её уже знали, как /важную/ разведчицу.
Беда пришла внезапно. Был удивительно красивый летний день. Миля, напевая какую-то песенку, ловко возилась в доме и время от времени поглядывала в окно, как играют на солнышке малыши. Лариса весело прыгала, а Геночка стоял, держась за забор. Он ещё не научился ходить.
Вдруг во дворе остановилась машина, и за минуту в квартиру ворвались немцы. Дальше всё было, как в страшном сне: гестапо, тюрьма, допросы, пытки, снова допросы:
Где партизаны?
С кем связана?
Гестаповцы держали её в тюрьме три месяца, надеясь, что партизанка, наконец, заговорит. Комсомолка не вымолвила ни одного слова, хотя твердо знала, что её ждет смерть.
Тем временем, за тюремные решетки всё сильнее проникал гул близких боёв. Было в этом что-то радостное, волнующее. Настал день, когда уже не приходилось сомневаться: идут, наступают, гонят фашистских палачей наши, советские войска. Только б дождаться, найти доченьку и сыночка. Верила, что живы они, её дорогие крошки. Обнять, прижать к груди!
Однако не суждено ещё было молодой матери встретиться со своими детьми. Когда Советская Армия приблизилась к Рославлю, фашисты выгнали из камер всю молодежь, посадили в машины, а тюрьму со стариками и детьми взорвали.
Долго мчали закрытые машины. Потом была какая-то железнодорожная станция, эшелон, дорога на Минск. Потом – /неожиданная/ остановка. Просто в поле. Пошли слухи, что партизаны подорвали колею. Стояли трое суток. Перед тем, как ехать дальше, вечером их выпустили из вагонов по нужде. Эмилия Земляничко с одной девушкой кинулись бежать. Попали в болото. Осока, густой туман и темнота осеннего вечера надежно укрыли беглянок.
Они лежали неподвижно в холодном болоте час, а может, несколько часов. Пока не услышали, что эшелон тронулся. Тогда поползли в ту сторону, где на горизонте чернела кромка леса.
Наконец, твердая земля, деревья, сухое шуршание листьев. Крепко обнявшись, согревая друг друга, подруги просидели под деревом всю долгую осеннюю ночь. А утром пошли через лес, наугад.
Им повезло. Они встретили партизан. После соответствующей проверки их зачислили в отряд им. Чкалова 1й Минской бригады, которой командовал комбриг Иванов.
Почти два года провела Эмилия Земляничко в лесах Белоруссии, пока партизанский отряд не соединился с советскими войсками и фронтом.
И теперь, вспоминая свою далекую партизанскую молодость, женщина волнуется, на её щеках вспыхивает густой румянец.
Ну, вот и всё, - говорит она и прикасается легкими ловкими пальцами парикмахера к своим поседевшим вискам.
Как всё? А ваши дети? Муж? Неужели Вы не нашли их?
Лицо Эмилии Григорьевны светится в улыбке и становится совсем молодым:
Мне, как всегда, посчастливилось. Добрые люди сберегли моих детей. Только, когда я приехала в Рославль, они не узнали меня. Я смеялась и плакала от радости. А муж был на фронте до победы. После войны поселился во Львове и нас к себе вызвал. Он тут до сих пор работает шофером.
Женщина замолкает, но видно, что ей не терпится похвастаться ещё чем-то.
Может, вам интересно про моих детей узнать? Сын окончил театральный институт. Актером в Москве. А дочка – инженер. Вышла замуж. Есть внучка. Наталкой зовут. Ждет свою бабусю маленькая. Извините, лечу домой.
А.Лугова
На фото: (вверху) Миля Земляничко – партизанка; (внизу) Эмилия Григорьевна Королёва – старший мастер парикмахерской № 71 во Львове.
Mihrutka ,
Катерина, добрый день!
Первую заметку (та, что на белорусском - первые два фото) перевела.
Местами звучит немного коряво, упрощенно что ли. Но перевод практически дословный, т.к. хотелось сохранить стиль автора.
ДНИ, ПОЛНЫЕ ТРЕВОГ
Эмилия Григорьевна Кузнецова родилась в деревне Галовчин (?). Перед войной жила в Рославле на Коммунистической улице. Когда муж в 1941 году ушел на фронт, на руках у женщины остались двое маленьких детей. Ларисе было два года, а Гене исполнился только месяц. Разве отправишься в дорогу с ними?
Комсомольское сердце искало выход. Миля понимала, что в городе действует подполье, т.к. иногда появлялись листовки и сообщения с фронта, написанные от руки или напечатанные на машинке. Она жила надеждой на что-то важное, детально не осмысленное и не очерченное, но которое обязательно произойдет в ее жизни. И вот вечером, поздней осенью 1941 года, в квартиру тихо постучали. С интересом Миля разглядывала гостью, которая стояла у порога. Взгляд у девушки был утомленный и больной.
Так Клавдия Гаврилова с "братом" жила некоторое время у Мили. К квартирантам иногда приходили два парня, которые были соседями. Бывает, люди не знают друг друга, а в беде сближаются и понимают /друг друга/ быстро. Так случилось и у Мили Кузнецовой. Она узнала, что двое молодых - Клава и её напарник - являются советскими развед-чиками. Они были переброшены за линию фронта с рацией, чтобы передавать необходимую информацию на Большую землю.
Первые дни для Мили были полны тревог и опасений. Но ненависть к врагу пересиливала страх. Человеческая тревога отступала на задний план. На передний /план/ ярко выступало людское горе, которое принесли чужаки. Миля Григорьевна иногда думала: почему разведчики выбрали её квартиру, рядом с которой жили немцы? Не было ли это ошибкой молодых людей?
С каждым днем она убеждалась, что советских разведчиков фашисты никогда не будут искать там, где живут солдаты.
Вместе с Клавой Миля ходила в разведку. Женщины изучали обстановку в городе, добывали сведения о размещении войсковых частей, выявляли места расположения техники и местоположение складов с боеприпасами. Добытые сведения радист передавал на Большую землю.
Наступила весна 1942 года. Разведчики выполнили задание и снова перебрались за линию фронта. Миля не могла пойти с ними из-за детей. Но она продолжала дело своих боевых друзей.
Однажды в теплый тихий день, управившись с домашними делами в квартире, Миля выглянула в окно, чтоб посмотреть на Ларису и Гену, которые гуляли на улице, и увидела немецкую автомашину. Дальше всё было, как во вне, нечетко, смутно: гестапо, тюрьма, допросы, пытки. Миля Григорьевна молча терпела издевательства. Ей хотелось увидеть детей, узнать, что с ними, где они. Когда стихал шум в городе, заключенные в камерах отчетливо слышали далекие взрывы орудий. Это придавало им сил. Развязка произошла неожиданно. Фашисты погрузили заключенных в вагоны, а старых и детей погубили в тюрьме. Миля очнулась в вагоне, который был набит людьми. Только по солнцу и звездам поняли, что поезд едет на запад. «Рабство» - мелькнула мысль в её голове.
Однажды поезд остановился. Через окна люди увидели болотистую местность, поросшую кустарником. Здесь народные мстители подорвали железную дорогу. Долго стоял поезд: шли ремонтные работы. Под вечер невольников выпускали на несколько минут по очереди из вагона. У Мили мгновенно созрела мысль: нужно выбрать момент. Она с одной девушкой кинулись в сторону от железной дороги. Кусты и высокая осока дали им убежище.
В лесу она встретилась с народными мстителями партизанского отряда имени Чкалова первой Минской бригады, командиром которого был Иванов. Два года Э.Г. Кузнецова ходила на боевые задания, подрывала железную дорогу, мосты, была ранена. Её партизанская жизнь, борьба отмечена многочисленными государственными наградами. После Миля Григорьевна нашла своих детей Ларису и Гену. Это было для неё великим счастьем и радостью.
В.Гузав, нештатный корреспондент газеты «Заря коммунизма»
На снимке: Э.Г. Кузнецова (фото военного времени)
Ната_Y ,
Спасибо вам большое!!!!
Даа, были люди. Героические. Слава им, вечная память погибшим.
Первая газета точно на белорусском. У меня бабушка украинка, сразу видно, что не украинский это.
Рут (белый дракон) ,
Да.. она детей, когда Гестапо приехало, вытолкала и велела бежать бежать бежать. Они добрели до какой-то деревни, их бабулька какая-то приютила и прятала в подполе, детей немцы нашли, посмотрели что тощие чумазые и подкармливали...
Ната_Y ,
Какой качественный перевод!
Olbrod,
Спасибо )
Я передачи на украинском спокойно смотрю, и все понимаю. Сама не знаю, как так получается. Родни на Украине нет.
SvettMama ,
У меня вообще плохо с иностранными языками) даже украинский белорусский ничего не понимаю
SvettMama ,
Если на церковнославянском молитвы читаете, то украинский и белорусский не представляют большой сложности.
Украинский с русским,по моему ощущению, разошлись лет 50-60 назад. Потому что мой папа из деревни с севера Кировской области свободно употреблял "украинские" слова в русской речи и не считал их иностранными.
Расхождение связано, я считаю, с повсмеместным распространением радио и телевидения, т.к. передачи велись изначально на литературном русском языке, а после исхода населения из деревни в город говоры и диалекты, основанные на старорусском языке, постепенно исчезли.
Ой, не, я от церкви и от молитв далека, даже в голову не придет читать их.
У меня только с английским плохо - видимо, аллергия на него.
Потому что я раньше учила португальский - очень хорошо шло.
SvettMama ,
Если к языкам способности есть, то со славянской группой проблем особых нет. Самые непривычные - чешский и польский из-за сильного влияния немецкого.
Мне в детстве выписывали журнал Барвинок на украинском, после этого церковнославянский довольно легко воспринимается. "Слово о полку Игореве" уже потруднее читается.
Mihrutka ,
Вторая статья тоже готова )
Единственное место - в самом начале, на сгибе, не могу разобрать буквы.
И несколько скобок такого вида /.../ есть в тексте - плохо видно слово, подставила подходящее по смыслу.
МИЛЯ С КОММУНИСТИЧЕСКОЙ УЛИЦЫ
Этих дней не смолкнет слава
Теперь у неё самая мирная профессия – мастер-парикмахер. Клиенты зовут её Эмилией Григорьевной. А дома маленькая Наталочка зовет бабулей.
Может, потому и тяжело представить образ юной, миловидной женщины…
/не видно на сгибе/
… молодость, запал и звали её ласково и символично: Миля с Коммунистической. Или просто – Земляничко. Эта девичья фамилия очень подходила к её круглолицему, румяному, всегда улыбающемуся лицу.
Было тяжелое лето 1941 года. Уже много дней от Великих Лук до Рославля гремела жестокая Смоленская битва. Силы были неравны. По старой дороге отступали полки Красной Армии. С горечью приходилось признавать: врага не удастся остановить на этих рубежах. Фашисты рвались на восток.
Миля не успела вовремя эвакуироваться из Рославля. Не смогла она и присоединиться к беженцам, которые бежали от немецкого нашествия. Муж с первых дней войны ушел на фронт, а на руках у женщины осталось двое малышей. Ларисе не было ещё и двух лет, Гене только что исполнился месяц. Разве с таким «хвостом» убежишь?
Так в жизнь вошло незнакомое, липкое, как паутина, слово «оккупация». В Рославле сосредоточились отборные части, стратегические и технические резервы гитлеровцев для решающего наступления на Москву.
Над городом, как знак страшной беды, поднялся огромный фашистский флаг со свастикой.
Но где-то в глубокой тайне действовало невидимое подполье и чья-то уверенная, твердая рука управляла им. Не терпелось присоединиться к этим смелым людям, чтобы делать что-то полезное для любимой Родины, которая переживала тяжелые дни. Но как это сделать? Ведь про это не спросишь никого, не попросишь адрес.
Помог один случай. Было это уже поздней осенью 1941 года. Однажды вечером в дом по улице Коммунистической постучала незнакомая девушка. Она выглядела уставшей и больной. Спросила несмело:
Пристально разглядывала Миля неожиданную гостью:
А сама внимательно приглядывается к хозяйке, словно изучает её.
Девушке показалось, что хозяйка усмехнулась. И было в этой усмешке что-то такое человечное, доброжелательное, что гостья сразу почувствовала доверие к молодой женщине.
Сначала Миля приняла своих новых квартирантов за двоих влюбленных. Они всё время /были вместе/ и про что-то говорили шёпотом. Потом к ним стали приходить ещё два парня, которые жили на квартире … у немецкого старосты Ликандрия Борисова, и всё же женщина начала понимать: не обычные это беженцы. А что скрываются – значит, так надо. Конспирация. Вскоре она предложила Клаве:
Тогда Миля порывисто пошла в угол, подняла доску пола и протянула Клаве маленькую серую книжечку:
Так Миля Земляничко стала своим человеком в группе молодых советских разведчиков, которые были перекинуты через линию фронта для подпольной подрывной работы в тылу врага в самое тяжелое время осени 1941 года.
Миля думала, почему парни выбрали местом своего убежища её дом и дом старосты? Не было ли это молодецкой бравадой, дерзким риском? А потом поняла: это был трезвый расчет опытных разведчиков. В последнюю очередь их искали бы там, где обитают немцы. Кроме того, фашисты, сами того не замечая, в разговорах выдавали немало военных тайн.
Вскоре Миля Земляничко начала получать боевые задания. Вместе с Клавой она ходила в разведку, узнавала про размещение немецких частей, техники, складов с боеприпасами, про эшелоны на железнодорожном узле. Все эти сведения нужно было незамедлительно и незаметно передать на Большую землю. И в этом Миля проявила изобретательность. Они с Клавой стирали для немцев бельё. Чтобы высушить его, протянули во дворе провода. Вот эти провода для связистов со спрятанной радиостанцией служили отличной антенной. И чем добросовестнее были молодые прачки, тем чаще взлетали на воздух фашистские эшелоны, горели цейхгаузы и склады, падали советские бомбы на объекты врага.
Вот так в тревогах и борьбе прошла суровая зима – первая зима войны. Настала весна, а с ней закончилось питание для подпольной радиостанции. Разведчики выполнили свое задание и собирались снова перейти линию фронта. За это время они крепко сдружились с Милей Земляничко и предложили женщине пойти вместе с ними. Молодая женщина тоже не представляла своей жизни без товарищей. Но пойти с ними не могла: её удерживали в Рославле маленькие дети.
Какой бы печальной не была разлука, она не могла /уменьшить/ радость от того, что Клава и парни благополучно перешли линию фронта. А Миля продолжала работу в Рославльском подполье, где её уже знали, как /важную/ разведчицу.
Беда пришла внезапно. Был удивительно красивый летний день. Миля, напевая какую-то песенку, ловко возилась в доме и время от времени поглядывала в окно, как играют на солнышке малыши. Лариса весело прыгала, а Геночка стоял, держась за забор. Он ещё не научился ходить.
Вдруг во дворе остановилась машина, и за минуту в квартиру ворвались немцы. Дальше всё было, как в страшном сне: гестапо, тюрьма, допросы, пытки, снова допросы:
Гестаповцы держали её в тюрьме три месяца, надеясь, что партизанка, наконец, заговорит. Комсомолка не вымолвила ни одного слова, хотя твердо знала, что её ждет смерть.
Тем временем, за тюремные решетки всё сильнее проникал гул близких боёв. Было в этом что-то радостное, волнующее. Настал день, когда уже не приходилось сомневаться: идут, наступают, гонят фашистских палачей наши, советские войска. Только б дождаться, найти доченьку и сыночка. Верила, что живы они, её дорогие крошки. Обнять, прижать к груди!
Однако не суждено ещё было молодой матери встретиться со своими детьми. Когда Советская Армия приблизилась к Рославлю, фашисты выгнали из камер всю молодежь, посадили в машины, а тюрьму со стариками и детьми взорвали.
Долго мчали закрытые машины. Потом была какая-то железнодорожная станция, эшелон, дорога на Минск. Потом – /неожиданная/ остановка. Просто в поле. Пошли слухи, что партизаны подорвали колею. Стояли трое суток. Перед тем, как ехать дальше, вечером их выпустили из вагонов по нужде. Эмилия Земляничко с одной девушкой кинулись бежать. Попали в болото. Осока, густой туман и темнота осеннего вечера надежно укрыли беглянок.
Они лежали неподвижно в холодном болоте час, а может, несколько часов. Пока не услышали, что эшелон тронулся. Тогда поползли в ту сторону, где на горизонте чернела кромка леса.
Наконец, твердая земля, деревья, сухое шуршание листьев. Крепко обнявшись, согревая друг друга, подруги просидели под деревом всю долгую осеннюю ночь. А утром пошли через лес, наугад.
Им повезло. Они встретили партизан. После соответствующей проверки их зачислили в отряд им. Чкалова 1й Минской бригады, которой командовал комбриг Иванов.
Почти два года провела Эмилия Земляничко в лесах Белоруссии, пока партизанский отряд не соединился с советскими войсками и фронтом.
И теперь, вспоминая свою далекую партизанскую молодость, женщина волнуется, на её щеках вспыхивает густой румянец.
Лицо Эмилии Григорьевны светится в улыбке и становится совсем молодым:
Женщина замолкает, но видно, что ей не терпится похвастаться ещё чем-то.
А.Лугова
На фото: (вверху) Миля Земляничко – партизанка; (внизу) Эмилия Григорьевна Королёва – старший мастер парикмахерской № 71 во Львове.
Ната_Y ,
Огромное спасибо!! даже не знаю, как вам выразить мою благодарность!
Mihrutka,
Пожалуйста )
Мне самой было интересно. Представляю, как важно это Вам.
Ната_Y ,
Очень! Ещё раз благодарю!