Мимо ристалищ, капищ,
мимо храмов и баров,
мимо шикарных кладбищ,
мимо больших базаров,
мира и горя мимо,
мимо Мекки и Рима,
синим солнцем палимы,
идут по земле пилигримы.
Увечны они, горбаты,
голодны, полуодеты,
глаза их полны заката,
сердца их полны рассвета.
За ними поют пустыни,
вспыхивают зарницы,
звезды горят над ними,
и хрипло кричат им птицы:
что мир останется прежним,
да, останется прежним,
ослепительно снежным,
и сомнительно нежным,
мир останется лживым,
мир останется вечным,
может быть, постижимым,
но все-таки бесконечным.
И, значит, не будет толка
от веры в себя да в Бога.
…И, значит, остались только
иллюзия и дорога.
И быть над землей закатам,
и быть над землей рассветам.
Удобрить ее солдатам.
Одобрить ее поэтам.
alisakoshkina: Ее глаза на звезды не похожи
Нельзя уста кораллами назвать,
Не белоснежна плеч открытых кожа,
И черной проволокой вьется прядь.
С дамасской розой, алой или белой,
Нельзя сравнить оттенок этих щек.
А тело пахнет так, как пахнет тело,
Не как фиалки нежный лепесток.
Ты не найдешь в ней совершенных линий,
Особенного света на челе.
Не знаю я, как шествуют богини,
Но милая ступает по земле.
И все ж она уступит тем едва ли,
Кого в сравненьях пышных оболгали.
Шекспир. сонет 130
Перевод С.Маршака
Звезд нет в зрачках у женщины моей,
рубин красней, чем у любимой губы,
и грудь у ней, конечно же, смуглей,
чем снег. И непослушен волос грубый.
Не замечал я и дамасских роз,
что расцветают у иных на лицах,
да и парфюмам, ежели всерьез,
навряд ли пот в сравнение годится.
И речь она ведет не как свирель,
не ангельски на глину ставит ногу...
И все-таки от женщины своей
я прихожу в восторг. И слава богу:
моя любовь - теперь таких уж нет -
чиста от поэтических клевет.
О.Б. Румер
анониМ
В свое время выучила такое.
Просто захотелось. Может потому что весной родилась, а может мысль какая была
Шумит и глухо, и протяжно.
Грачей пролетные стада
Кричат и весело, и важно.
Дымятся черные бугры,
И утром в воздухе нагретом
Густые белые пары
Напоены теплом и светом.
А в полдень лужи под окном
Так разливаются и блещут,
Что ярким солнечным пятном
По залу «зайчики» трепещут.
Меж круглых рыхлых облаков
Невинно небо голубеет,
И солнце ласковее греет
В затишье гумен и дворов.
Весна, весна! И все ей радо.
Как в забытьи каком стоишь
И слышишь свежий запах сада
И теплый запах талых крыш.
Кругом вода журчит, сверкает,
Крик петухов звучит порой,
А ветер, мягкий и сырой,
Глаза тихонько закрывает.
1892
Есенин
... бойся мутной воды и наград за свои труды,
будь защитником розе, голубю и — дракону.
видишь, люди вокруг тебя громоздят ады, -
покажи им, что может быть по-другому.
помни, что ни чужой войны, ни дурной молвы,
ни злой немочи, ненасытной, будто волчица -
ничего страшнее тюрьмы твоей головы
никогда с тобой не случится.
Есенин. для меня он почему то всегда ассоциировался с осенью.....природы и жизни. Когда то давно мне это стихотворение прочел один человек. Я тогда его не поняла. А потом догнала. Время и опыт помогли догнать.
Пускай ты выпита другим,
Но мне осталось, мне осталось
Твоих волос стеклянный дым
И глаз осенняя усталость.
О возраст осени! Он мне
Дороже юности и лета.
Ты стала нравиться вдвойне
Воображению поэта.
Я сердцем никогда не лгу,
И потому на голос чванства
Бестрепетно сказать могу,
Что я прощаюсь с хулиганством.
Пора расстаться с озорной
И непокорною отвагой.
Уж сердце напилось иной,
Кровь отрезвляющею брагой.
И мне в окошко постучал
Сентябрь багряной веткой ивы,
Чтоб я готов был и встречал
Его приход неприхотливый.
Теперь со многим я мирюсь
Без принужденья, без утраты.
Иною кажется мне Русь,
Иными — кладбища и хаты.
Прозрачно я смотрю вокруг
И вижу, там ли, здесь ли, где-то ль,
Что ты одна, сестра и друг,
Могла быть спутницей поэта.
Что я одной тебе бы мог,
Воспитываясь в постоянстве,
Пропеть о сумерках дорог
И уходящем хулиганстве.
Не принцесса ты,
Не снегурочка,
Не звезда ты, на небо
Взошедшая,
В чём-то мудрая,
Где-то дурочка,
Полоумная и сумасшедшая.
Не голодная
И не сытая,
Фантастично прекрасна
Раздетая,
Ты, как пива глоток,
Недопитая
И, как рыбы плавник,
Недоетая.
Вот я страстью к тебе
Искалеченный,
Часто вижу:
Простая баба ты...
Ты ангина моя
Недолеченная
И моя ты
Грудная жаба ты...
Без тебя не смогу,
Не смогу я,
Повстречав,
Ведь подумал
Сразу я:
Я б любил тебя
И одноногую,
Я б любил тебя
И одноглазую.
Девочке восемь. Девочка верит в сказки.
Празднует осень в розовой водолазке.
Верит: над морем точно взметнётся алый
И что платформы с дробью хранят вокзалы.
Снится ей принц красивый и добрый очень.
И их любовь без боли и многоточий.
Как же недолог сон у тебя, малышка.
Меньше б читала эти цветные книжки.
Может, была бы целее без глупой лести
И не узнала, как грубо лишают чести,
Душу сжигают, травят хмельным дурманом.
Лепят людей, как пластырь, к открытым ранам.
Девочке двадцать, а кажется — триста восемь.
Ей ещё в радость дерзкая злая осень.
Но сердце уже барахлит и блуждают нервы.
На полочке вместо Грина — «Записки стервы».
Снится голубоглазый, весна и море.
Но если спросят, будет шипеть и спорить:
«Какие мальчишки? Я занята карьерой».
Как тебе выжить с этой нелепой верой?
Верой в святую, вечную и до гроба,
О безымянных двух с пятисотой пробой.
Лучше б и правда верила в повышение.
Только не на алтарь его в подношение…
Девочке скоро сорок. Она не верит,
Что существуют где-то чудные звери.
Алый давно не парус, а цвет помады.
Вместо парней с гитарой поют цикады.
Волны ласкают нежно уснувший берег.
В летнюю ночь она открывает двери,
К звёздам глаза поднимает, обнявши друга.
Тот языком шершавым ей лижет руку.
Взгляд его верный ныне других дороже.
Он не запустит горечь измен под кожу.
Не обожжёт холодным «Люблю другую».
Будет любить такую, как есть — любую.
Девочке двадцать пять, и она не хочет
Быть героиней этих печальных строчек.
Ей бы обратно вывернуть мир с изнанки
И научиться прыгать в мечту с тарзанки.
Жаркую ночь без голоса сожалений.
Иммунитет к налёту ненужных мнений.
Сжечь с дневниками вместе «Записки стервы».
Встретить любовь. Одну. До конца Вселенной.
Чтобы совместный ужин, обед и завтрак.
Чтобы он с нею сегодня, вчера и завтра.
Чтобы однажды прежде «Закрой-ка глазки»
Сыну про папу с мамой поведать сказку
Аноним 294
proton: Ну блин ...всё отлично. А где же собственное творчество?
Ну вот, например, в детстве-юности сочиняла немного:
Уж солнца тусклые лучи
Огарком восковой свечи
Меня дразнЯт холодным светом,
И увядают все цветы,
И растворяются мечты,
И я прощаюсь с теплым летом.
КружИтся жёлтый листопад,
И всё, чему я был так рад,
Явилось скучными дождями.
И только огненный костёр
Двух близнецов-рябин, сестёр,
Пылает алыми гроздЯми.
Уж засыпает всё вокруг,
Но сад, мой самый верный друг,
Не поддается неге томной -
Цветет, и пахнет как цветок,
И дует лёгкий ветерок,
Качая листья словно волны.
Но скоро осени душа,
Морозной свежестью дыша,
Обнимет теплый сад печально,
И всё замрёт в нем до весны,
И счастья голубые сны
Предстанут золотом венчальным.
Аноним 465
Ох, вчера мне понравилось очень:
как уютно сидеть с друзьями
в недостроенной кухне жёлтой,
запивая проблемы чаем,
посылая обиды к чёрту.
поболтать тихо о наболевшем,
перемыть всем знакомым кости,
погрустить о давно ушедшем,
помечтать обо всём, что после.
хохотать, в унисон сливаясь,
прослезиться, задев больное,
и делиться, ничуть не стесняясь,
уменьшая невзгоды вдвое.
Я сейчас читаю "Опосредованно" Сальникова. Там типа параллельная реальность, где кроме алкоголя и наркотиков люди ловят кайф от литры (хороших пронзительных стихов). Литра там запрещена, так как считается наркотой (ее тайно изготавливают и распространяют нелегально и тд и тп)...
интересная книга
Как летит оно, время времечко
Незаметно так, да по темечку.
Лишь вчера ещё глупо – зелено,
А теперь сединою всё побелено…
Оглянулся, как годы то прожиты,
Все зигзагами тропы исхожены.
Как то прямо пройти не случается,
Кривизна лишь одна получается…
В пути
Кончено время игры,
Дважды цветам не цвести.
Тень от гигантской горы
Пала на нашем пути.
Область унынья и слез —
Скалы с обеих сторон
И оголенный утес,
Где распростерся дракон.
Острый хребет его крут,
Вздох его — огненный смерч.
Люди его назовут
Сумрачным именем: Смерть.
Что ж, обратиться нам вспять,
Вспять повернуть корабли,
Чтобы опять испытать
Древнюю скудость земли?
Нет, ни за что, ни за что!
Значит, настала пора.
Лучше слепое Ничто,
Чем золотое Вчера!
Вынем же меч-кладенец,
Дар благосклонных наяд,
Чтоб обрести, наконец
Неотцветающий сад.
Николай Гумилёв
1908 год
Иосиф Бродский
Пилигримы
Мимо ристалищ, капищ,
мимо храмов и баров,
мимо шикарных кладбищ,
мимо больших базаров,
мира и горя мимо,
мимо Мекки и Рима,
синим солнцем палимы,
идут по земле пилигримы.
Увечны они, горбаты,
голодны, полуодеты,
глаза их полны заката,
сердца их полны рассвета.
За ними поют пустыни,
вспыхивают зарницы,
звезды горят над ними,
и хрипло кричат им птицы:
что мир останется прежним,
да, останется прежним,
ослепительно снежным,
и сомнительно нежным,
мир останется лживым,
мир останется вечным,
может быть, постижимым,
но все-таки бесконечным.
И, значит, не будет толка
от веры в себя да в Бога.
…И, значит, остались только
иллюзия и дорога.
И быть над землей закатам,
и быть над землей рассветам.
Удобрить ее солдатам.
Одобрить ее поэтам.
Приобретут всеевропейский лоск
слова трансазиатского поэта,
я позабуду сказочный Свердловск
и школьный двор в районе Вторчермета.
Но где бы мне ни выпало остыть,
в Париже знойном, Лондоне промозглом,
мой жалкий прах советую зарыть
на безымянном кладбище свердловском.
Не в плане не лишенной красоты,
но вычурной и артистичной позы,
а потому что там мои кенты,
их профили на мраморе и розы.
На купоросных голубых снегах,
закончившие ШРМ на тройки,
они запнулись с медью в черепах
как первые солдаты перестройки.
Пусть Вторчермет гудит своей трубой,
Пластполимер пускай свистит протяжно.
А женщина, что не была со мной,
альбом откроет и закурит важно.
Она откроет голубой альбом,
где лица наши будущим согреты,
где живы мы, в альбоме голубом,
земная шваль: бандиты и поэты.
Б.Рыжий
Вараксин, как будто, расчувствовался.
Пантера
Уставши от мельканья тысяч прутьев,
её глаза c трудом приемлют свет.
Ей прутья кажутся границей сути:
кругом лишь прутья - дальше мира нет.
В её шагах упругость, сила, цепкость,
в кружении - безвыходность одна,
здесь жажда воли, вогнанная в клетку,
в неволе жить навек обречена.
Порой зрачков завеса распахнётся,
в них промелькнёт подобие следа,
сквозь мышцы образ вихрем пронесётся
и вмиг исчезнет в сердце навсегда.
У меня как раз был печатный вариант. Я ещё в школе училась, т.е. год 92-93 вроде.
С дамасской розой, алой или белой,
Нельзя сравнить оттенок этих щек.
А тело пахнет так, как пахнет тело,
Не как фиалки нежный лепесток.
Ты не найдешь в ней совершенных линий,
Особенного света на челе.
Не знаю я, как шествуют богини,
Но милая ступает по земле.
И все ж она уступит тем едва ли,
Кого в сравненьях пышных оболгали.
Шекспир. сонет 130
Перевод С.Маршака
Звезд нет в зрачках у женщины моей,
рубин красней, чем у любимой губы,
и грудь у ней, конечно же, смуглей,
чем снег. И непослушен волос грубый.
Не замечал я и дамасских роз,
что расцветают у иных на лицах,
да и парфюмам, ежели всерьез,
навряд ли пот в сравнение годится.
И речь она ведет не как свирель,
не ангельски на глину ставит ногу...
И все-таки от женщины своей
я прихожу в восторг. И слава богу:
моя любовь - теперь таких уж нет -
чиста от поэтических клевет.
О.Б. Румер
В свое время выучила такое.
Просто захотелось. Может потому что весной родилась, а может мысль какая была
Шумит и глухо, и протяжно.
Грачей пролетные стада
Кричат и весело, и важно.
Дымятся черные бугры,
И утром в воздухе нагретом
Густые белые пары
Напоены теплом и светом.
А в полдень лужи под окном
Так разливаются и блещут,
Что ярким солнечным пятном
По залу «зайчики» трепещут.
Меж круглых рыхлых облаков
Невинно небо голубеет,
И солнце ласковее греет
В затишье гумен и дворов.
Весна, весна! И все ей радо.
Как в забытьи каком стоишь
И слышишь свежий запах сада
И теплый запах талых крыш.
Кругом вода журчит, сверкает,
Крик петухов звучит порой,
А ветер, мягкий и сырой,
Глаза тихонько закрывает.
1892
Есенин
Valentine ,
Мне перевод Маршака больше нравится
Ну блин ...всё отлично. А где же собственное творчество?
... бойся мутной воды и наград за свои труды,
будь защитником розе, голубю и — дракону.
видишь, люди вокруг тебя громоздят ады, -
покажи им, что может быть по-другому.
помни, что ни чужой войны, ни дурной молвы,
ни злой немочи, ненасытной, будто волчица -
ничего страшнее тюрьмы твоей головы
никогда с тобой не случится.
Вера Полозкова
Ну что, пора открывать цикл осенних стихов
Есенин. для меня он почему то всегда ассоциировался с осенью.....природы и жизни. Когда то давно мне это стихотворение прочел один человек. Я тогда его не поняла. А потом догнала. Время и опыт помогли догнать.
Пускай ты выпита другим,
Но мне осталось, мне осталось
Твоих волос стеклянный дым
И глаз осенняя усталость.
О возраст осени! Он мне
Дороже юности и лета.
Ты стала нравиться вдвойне
Воображению поэта.
Я сердцем никогда не лгу,
И потому на голос чванства
Бестрепетно сказать могу,
Что я прощаюсь с хулиганством.
Пора расстаться с озорной
И непокорною отвагой.
Уж сердце напилось иной,
Кровь отрезвляющею брагой.
И мне в окошко постучал
Сентябрь багряной веткой ивы,
Чтоб я готов был и встречал
Его приход неприхотливый.
Теперь со многим я мирюсь
Без принужденья, без утраты.
Иною кажется мне Русь,
Иными — кладбища и хаты.
Прозрачно я смотрю вокруг
И вижу, там ли, здесь ли, где-то ль,
Что ты одна, сестра и друг,
Могла быть спутницей поэта.
Что я одной тебе бы мог,
Воспитываясь в постоянстве,
Пропеть о сумерках дорог
И уходящем хулиганстве.
Навеяло погодой
Осенняя элегия
Выгляни в окошко,
Что там во дворе.
С чаем тёплым в кружке
Помечтай в тепле.
Вспомни майский полдень.
Трели соловья.
Подожди немножко,
И придёт весна.
Гумилёв. Наверное - весь. Не могу выбрать любимое.
Б.Барский
Не принцесса ты,
Не снегурочка,
Не звезда ты, на небо
Взошедшая,
В чём-то мудрая,
Где-то дурочка,
Полоумная и сумасшедшая.
Не голодная
И не сытая,
Фантастично прекрасна
Раздетая,
Ты, как пива глоток,
Недопитая
И, как рыбы плавник,
Недоетая.
Вот я страстью к тебе
Искалеченный,
Часто вижу:
Простая баба ты...
Ты ангина моя
Недолеченная
И моя ты
Грудная жаба ты...
Без тебя не смогу,
Не смогу я,
Повстречав,
Ведь подумал
Сразу я:
Я б любил тебя
И одноногую,
Я б любил тебя
И одноглазую.
Девочке восемь. Девочка верит в сказки.
Празднует осень в розовой водолазке.
Верит: над морем точно взметнётся алый
И что платформы с дробью хранят вокзалы.
Снится ей принц красивый и добрый очень.
И их любовь без боли и многоточий.
Как же недолог сон у тебя, малышка.
Меньше б читала эти цветные книжки.
Может, была бы целее без глупой лести
И не узнала, как грубо лишают чести,
Душу сжигают, травят хмельным дурманом.
Лепят людей, как пластырь, к открытым ранам.
Девочке двадцать, а кажется — триста восемь.
Ей ещё в радость дерзкая злая осень.
Но сердце уже барахлит и блуждают нервы.
На полочке вместо Грина — «Записки стервы».
Снится голубоглазый, весна и море.
Но если спросят, будет шипеть и спорить:
«Какие мальчишки? Я занята карьерой».
Как тебе выжить с этой нелепой верой?
Верой в святую, вечную и до гроба,
О безымянных двух с пятисотой пробой.
Лучше б и правда верила в повышение.
Только не на алтарь его в подношение…
Девочке скоро сорок. Она не верит,
Что существуют где-то чудные звери.
Алый давно не парус, а цвет помады.
Вместо парней с гитарой поют цикады.
Волны ласкают нежно уснувший берег.
В летнюю ночь она открывает двери,
К звёздам глаза поднимает, обнявши друга.
Тот языком шершавым ей лижет руку.
Взгляд его верный ныне других дороже.
Он не запустит горечь измен под кожу.
Не обожжёт холодным «Люблю другую».
Будет любить такую, как есть — любую.
Девочке двадцать пять, и она не хочет
Быть героиней этих печальных строчек.
Ей бы обратно вывернуть мир с изнанки
И научиться прыгать в мечту с тарзанки.
Жаркую ночь без голоса сожалений.
Иммунитет к налёту ненужных мнений.
Сжечь с дневниками вместе «Записки стервы».
Встретить любовь. Одну. До конца Вселенной.
Чтобы совместный ужин, обед и завтрак.
Чтобы он с нею сегодня, вчера и завтра.
Чтобы однажды прежде «Закрой-ка глазки»
Сыну про папу с мамой поведать сказку
Ну вот, например, в детстве-юности сочиняла немного:
Уж солнца тусклые лучи
Огарком восковой свечи
Меня дразнЯт холодным светом,
И увядают все цветы,
И растворяются мечты,
И я прощаюсь с теплым летом.
КружИтся жёлтый листопад,
И всё, чему я был так рад,
Явилось скучными дождями.
И только огненный костёр
Двух близнецов-рябин, сестёр,
Пылает алыми гроздЯми.
Уж засыпает всё вокруг,
Но сад, мой самый верный друг,
Не поддается неге томной -
Цветет, и пахнет как цветок,
И дует лёгкий ветерок,
Качая листья словно волны.
Но скоро осени душа,
Морозной свежестью дыша,
Обнимет теплый сад печально,
И всё замрёт в нем до весны,
И счастья голубые сны
Предстанут золотом венчальным.
Ох, вчера мне понравилось очень:
как уютно сидеть с друзьями
в недостроенной кухне жёлтой,
запивая проблемы чаем,
посылая обиды к чёрту.
поболтать тихо о наболевшем,
перемыть всем знакомым кости,
погрустить о давно ушедшем,
помечтать обо всём, что после.
хохотать, в унисон сливаясь,
прослезиться, задев больное,
и делиться, ничуть не стесняясь,
уменьшая невзгоды вдвое.
как бесценно на кухне жёлтой
посидеть, обо всём забывая.
и послать все проблемы к чёрту.
и запить все обиды чаем.
© Анна Шаркунова
Аноним 294,
А чё, неплохо!
Я сейчас читаю "Опосредованно" Сальникова. Там типа параллельная реальность, где кроме алкоголя и наркотиков люди ловят кайф от литры (хороших пронзительных стихов). Литра там запрещена, так как считается наркотой (ее тайно изготавливают и распространяют нелегально и тд и тп)...
интересная книга
"Зачумленный сон воды
Ржавчина волны
Мы - забытые следы
Чьей-то Глубины.."
Спасибо)
Как летит оно, время времечко
Незаметно так, да по темечку.
Лишь вчера ещё глупо – зелено,
А теперь сединою всё побелено…
Оглянулся, как годы то прожиты,
Все зигзагами тропы исхожены.
Как то прямо пройти не случается,
Кривизна лишь одна получается…